федерации России — земля Родины. Это — Костя Цзю, знаменитый спортсмен, боксер, чемпион, уехавший из России 13 лет назад. Сейчас он кумир Австралии. Это удивительная женщина Татьяна Жданюк, русская по языку и национальности, она выиграла в Латвии выборы в Европарламент и из семисот с лишним депутатов единственная русская. Она организовала худо-бедно в Европе русскую партию — мы, русские, все равно возьмем своё, не мытьем так катаньем. И третий — предприниматель из Запорожья, некий Богуслаев, выпускает какие-то моторы. В 20-е годы прошлого века его прадед вместе с белыми ушел из России, а вот теперь внука сделали как бы нерусским гражданином. Но всё равно и у него есть ощущение русскости, родины, святости русского пространства. Построил собор Андрея Первозванного. Все это интересовало нас в связи с выборами на Украине. Все трое говорили, говорили интересно, и за этим ощущалось наше русское, нетающее единство. Перед этим хорошо выступил мэр. Он сильно вырос, речь его и углубленна, и мудра, и вполне культурна, не хуже, чем говорят писатели, а может, и поинтереснее. Я вспоминал его речь на фоне его поездки на Украину и на фоне рассказов о филиале МГУ в Севастополе. Он ведь его организовал. Здесь ничего не поделаешь, в его поведении чувствуется своя, личная политика. В конце концов, не так важны памятники после себя, а важны дела: там, в небесах, у Бога считают именно дела, а не медали и регалии.
Как всегда, заводили баню, пили пиво, пил мой любимый «хуч», на вечер у нас бутылка каберне, которую прислал посол Новой Зеландии.
Попутно я привожу в порядок свой Дневник, размышляю о времени, читаю новый роман Андрея Мальгина под названием «Советник президента». Мальгин хотел написать роман, имея в качестве прицела Приставкина, но получилось интереснее и значительнее — о времени. Как же Мальгину надоели эти старые, потрепанные, но бодрящиеся джентльмены!
Кстати, — если о моем возрасте и дне рождения — в еще прошлое воскресенье произошел такой случай. Я пошел погулять с собакой, которая пыталась проспать целые сутки, гулял с ней под снегом часа полтора, а когда пришел, обнаружил, что все кинулись меня разыскивать. Когда я все же встретился с розыскальщиками, они сказали мне так: «Сергей Николаевич, да вам почти 70 лет! Можете где-нибудь слечь, и вас занесет снегом!» Теперь эта реплика меня преследует, она наложилась на уговоры многих моих соратников в институте, которым хотелось бы, чтобы я работал еще один срок. Нет уж, даже B.C. сказала: достаточно, хватит. Я сам понимаю, что нить может оборваться в одну секунду, жалко расставаться с образом жизни, захватывающе интересным, но и ходить и слышать за собою шепоты и видеть голодные глаза честолюбцев — тоже удовольствие малое. С каким волнением я вспоминаю те вольные десять лет, прошедшие между последней моей работой и этой, сколько тогда было написано! Тогда-то и возникло имя. Может быть, не все у меня потеряно?
Итак, баня, каберне, далее в программе шашлыки и два фильма на кассетах. Один совершенно по- американски дурацкий, а другой «Идеальное убийство» с Майклом Дугласом. Дурацкий, но по-другому. Тем не менее между всеми этими мероприятиями, пока кто-то колол дрова или топил баню, я много читал.
Женя Ильин представил на обсуждение два рассказа. Женя дружит с Игорем Кавериным, сидит с ним за одной партой. В пятницу я мельком просмотрел текст и встретил в нем, как и у Игоря, иностранные слова, какие-то неожиданные, фантастические сюжеты. А тут и сам Женя во дворе института мне сказал: «Сергей Николаевич, вы, наверное, меня будете ругать…» Я подумал, что и здесь, у моего любимца Жени, тоже прорезался этот западный стиль, это стремление русской литературы быть похожей на иностранную. Поветрие это у нас разворачивается, захватывает наших студентов. Неужели и Женя попал под него? Но когда начал читать первый рассказ — фантастика про культуру инков, про наших исследователей, про нашу русскую мнительность, — я увидел, что это умно, ёмко, с блестящей эрудицией. А что касается второго его опуса — описания студенческих каникул, где он оперирует, в том числе и временем, дело происходит на даче, одни и те же герои, видящие, как сама юность и интересы юности постепенно увядают, — это вообще здорово, мягко, просто, как у классика. И такое возникло замечательное настроение!
К сожалению, читал всё без очков, а в портфеле лежало продолжение романа Мальгина, которое он переслал мне в пятницу. Он мне долго рассказывал, что роман документальный. Действительно, есть очень похожая на документальную завязка — советник президента, написавший когда-то повесть о Чечне… Главный герой романа — не сам советник, а его жена. Это роман-памфлет, литература о времени, о коррупции, об интеллигенции. Здорово написано. Этим всем я и занимался до глубокой ночи и в воскресенье, уже приехав в Москву.
Потом созвонился с Мальгиным и сказал, что прямые упоминания писателей и администраторов в тексте надо убрать или взять под псевдонимы. Все равно будут говорить, что это Приставкин. Однако все в свое время тоже говорили, что я в «Имитаторе» вывел Глазунова, а я не писал Глазунова. Кого ты писал, это уже никого не интересует или через десяток лет не будет интересовать, но получился новый литературный тип, и теперь надо избавиться от всего, что мешает этому типу спокойно жить. Издательства, думаю, проявят трусость, «Вагриус» уже колеблется, но может и произойти и другое: роман просто уйдет в самиздат.
По мобильной связи получил эсэмэску: «С днем рождения, С.Н. Читаю Ваши восхитительные дневники! А.Мамай». Звонила из Белгорода В.К.Харченко, говорила, что когда начала читать дневники, то сначала ей показалось, что я потерял то, что меня отличает от многих писателей, — плотность текста. Оказалось, что в этом тексте есть нечто другое, снова поразившее Веру Константиновну, — особая смысловая гармония. Она готова написать еще одну обо мне, новую книгу. Звонил Витя Симакин из Новгорода, поздравлял, он опять поставил «Вассу».
Есть подарки, за которые я обязательно отдарюсь. В том числе подарок от матери моей студентки Насти Тегуновой. Она написала такое потрясающее послание, что я не могу его не процитировать:
«Нашим детям, которые пришли в этот мир с необыкновенным видением жизни, возможностью выразить его и абсолютной незащищенностью, как расплатой за утонченное восприятие — фантастически повезло. В самом начале своего пути они нашли в Вас понимание и поддержку. Для моего ребенка Вы являетесь духовным отцом. Столько понимания, сочувствия, внимания, любви и приятия она не смогла получить от родных ей людей. Не будь Вас, Настя погибла бы. Надеюсь на Ваше великодушное снисхождение к такому выражению благодарности от материнского сердца».
Я цитирую для того, чтобы доказать себе, что не так уж зря я живу, вожусь, но, с другой стороны, вожусь не потому, что надо возиться со студентами, каждый раз приходить на семинар с волнением, а потому, что я по-другому не умею. Люди пишут бульварные романы не потому, что хотят их писать, а
