за последние десять тысячелетий.
«Яд первородства» не подчинялся этим принципам. Он мог быть рожден только в наивно благополучные века Великого крестового похода или в кровавое, исполненное ненависти десятилетие Ереси Хоруса. В любом случае он происходил из той давней эпохи, когда остальной части флота Корсаров не было и в помине.
— Мой господин? — Голос офицера звучал напряженно.
— Говори.
— Программа приемоответчика этого корабля была изменена. Я вижу следы кода, искажающего опознавательные сигналы.
— Взломай его. Сейчас же.
— Есть, мой господин.
Вознесенный снова закрыл глаза, потянувшись ментальными щупальцами к кораблю. С обманчивой нежностью его призрачные пальцы зашарили по обшивке судна, опутывая бронированную громаду псайкерской сетью. Да, этот корабль был старым, даже древним, намного древнее остальных судов. Он имел благородную родословную, и он бороздил Море Душ со времен Великого Предательства — уже десять тысячелетий.
«Приветствую тебя, космический охотник, — прошептал Вознесенный кораблю. — Ты — не оружие этих выродков, Корсаров. Ты старше, могущественнее и некогда был чем-то б
Что-то внутри корабля, некое средоточие холодного разума, ответило хищным рыком. Его присутствие было циклопическим, а эмоции слишком чуждыми, чтобы вместиться в человеческий мозг или даже в мозг демона. При всей своей колоссальности оно уделило незваному гостю лишь секунду внимания.
«Прочь, — стукнуло огромное сердце, — прочь, жалкий карлик!»
Секундного слияния хватило. Вознесенный вернулся в оболочку присвоенного им смертного тела и снова открыл глаза.
— Мой господин, это был простой код. Я обошел его и обнаружил, что корабль…
— Я знаю, что это за корабль, — прорычал Вознесенный. — Точнее, что это был за корабль. Ты установил его прежнее название?
— Да, милорд.
— Произнеси его вслух, чтобы слышали все.
— Согласно первоначальному опознавательному коду, это «Эхо проклятия».
Чернецы по бокам от трона по-волчьи подобрались, а Люкориф испустил длинное шипение — поток нострамских ругательств. Вознесенный скрипуче хмыкнул, чувствуя, как при звуке этого имени дух Вандреда забился внутри.
— Да, — проворчал он. — Вот, братья, истинное лицо тех падальщиков, с которыми мы вынуждены иметь дело. Корсары, в своей бесконечной погоне за чужим добром, присвоили один из боевых кораблей Восьмого легиона. Взгляните на него и скажите мне, что вы об этом думаете.
Ответил ему Талос:
— Некоторые злодеяния нельзя спускать с рук. — Воин развернулся к Вознесенному. Слова его горели внутренним убеждением, отчетливо слышимым даже сквозь треск вокса. — Это наш корабль. — Пророк сжал зубы за наличником шлема. — И мы без него не уйдем.
Даже в доке эфирные волны Мальстрема бились об обшивку «Завета». Этот чуть ощутимый прибой возникал из-за того, что просочившиеся из варпа энергетические потоки медленно остывали в ледяном вакууме реального космоса. Команда невольно прислушивалась к тихому шелесту, с которым нечистый солнечный ветер ласкал корпус судна. Несмотря на все то, что Септимус видел и слышал за последние десять лет, от этого звука у него мороз бежал по коже. Он проверил пистолеты, уделив особое внимание счетчику боеприпасов и заряду батареи.
— Нонус, — позвал оружейник.
Марух неодобрительно прищелкнул языком.
— Не уверен, что смогу привыкнуть к этому имени.
— Это несложно, поверь мне.
Септимус протянул ему один из пистолетов.
— Когда-нибудь стрелял из такого?
Старший раб почесал небритый подбородок, уже основательно заросший колючей седой щетиной.
— Разумеется, нет.
— Вот как это делается.
Септимус поднял пистолет, изобразил активацию и три раза выстрелил вхолостую.
— Это просто. Они предназначены для Имперской Гвардии, поэтому разберется в них и младенец.
— Эй!
Септимус заломил бровь.
— Да?
— Не насмехайся над Гвардией, сынок. Они герои, все как один.
Септимус улыбнулся.
— Когда твои хозяева после каждой битвы разгуливают в броне, украшенной черепами имперских гвардейцев, смотришь на это слегка по-другому.
— Я, знаешь ли, хотел стать гвардейцем.
Септимус предпочел сменить тему.
— Как я говорил, держи пистолет при себе все время. Зрачок Бездны — на редкость негостеприимный порт.
Марух — он все еще не привык мысленно называть себя Нонусом — растерянно заморгал.
— Мы сходим с корабля?
— Конечно. — Септимус примотал мачете к голени. — Нам предстоят дела. Это место опасно, но, если мы будем вести себя осторожно, ничего плохого не случится.
— Октавия пойдет с нами?
Септимус косо взглянул на него.
— Она навигатор. Легион не может рисковать ее жизнью в этой адской дыре.
— А твоей и моей может?
Оружейник хмыкнул.
— Более чем. Пошли. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.
Первый Коготь миновал стыковочный коридор, ведущий к станции, но дорогу к противоположному люку им преградил отряд воинов тирана. Броня Корсаров — ало-черная с бронзовой окантовкой — ярко контрастировала с темно-синими и костяно-белыми доспехами Повелителей Ночи.
— Не сморозьте какую-нибудь глупость, — предупредил Талос своих бойцов по воксу.
— Как будто мы собирались, — огрызнулся Кирион.
Оружие воинов было обнажено, как и у встретивших их Красных Корсаров.
— Стойте! — приказал командир отряда.
Его взгляд из-под рогатого шлема смерил поочередно каждого из Повелителей Ночи.
— Какое у вас дело в Зрачке Бездны?
Ксарл фыркнул, опустив свой громадный цепной меч на плечо.
— У меня тут тоже возник вопрос. Почему вы, выродки с разжиженной кровью, не преклоняете колени перед воинами первых легионов?
Талос вздохнул.
— Ты прирожденный дипломат, брат.
Ксарл в ответ проворчал что-то нечленораздельное.
— Предполагается, что это шутка? — спросил начальник Корсаров.
