безжалостными пальцами за горло. Все истории, которые она слышала за долгие годы, нахлынули, захлестнув девушку горько-сладким приливом: те легенды, что шептали друг другу члены команды Картана Сайна, когда думали, что Октавии рядом нет, и предостережения, внушаемые каждому отпрыску Навис Нобилите во время многолетнего обучения, и то, чего никогда не говорили учителя, но во что она поверила после чтения старых бортовых журналов, принадлежавших ее семье.
И примечание в фамильном журнале Мерваллионов, более грозное, чем все остальное:
Она не стала оглядываться на труп. В этом не было нужды — распростертое тело навсегда отпечаталось в ее памяти, опалило чувства уродливым клеймом безысходности.
В горле запершило. Через несколько секунд Октавия уже стояла на коленях, выблевывая дневную порцию каши в ржавую решетку водостока. Ее слезы смешались с льющейся водой и остались тайной для всех, кроме нее самой.
Апотекарион Корсаров оказался бойким местом. На многих операционных столах лежали жертвы бесконечных дуэлей и яростных свар, то и дело вспыхивающих на борту Зрачка Бездны. Большинство из пострадавших были людьми, хотя попадались и другие, чьи мутировавшие тела занимали свое законное место в эволюционных таблицах известных видов.
Делтриан двигался сквозь этот хаос, ухмыляясь направо и налево из тени капюшона. За ним шагали Талос, Вариил и два воина, якобы выполнявших обязанности почетного эскорта. Техножрец ненадолго остановился перед очередным хирургическим блоком, свисающим с потолка. Механоконечности аппарата неприятно напоминали о подогнутых под брюхо лапках мертвого паука.
— Нам требуется один такой прибор для стереотактических процедур, с манипуляторами в разъемах А, Г и Е.
Сервитор с бессмысленным взглядом, одетый в такой же плащ, как у Делтриана, тащился за первой троицей. Прохлюпав подтверждение, он записал приказ хозяина во встроенную датабазу.
Делтриан снова остановился и подобрал серебряный инструмент.
— Тиндаллер. Хватит семи штук. И нам потребуется такое же количество этих окклюдеров.
Сервитор снова прохрипел подтверждение.
Вариил напрягся, когда рука раненого Корсара вцепилась в его нартециум. Тонкие черты апотекария скривились в гримасе.
— Не прикасайся ко мне. Твою рану скоро обработают.
Вариил ловко высвободил руку, борясь с желанием в наказание отрубить пальцы воина. Секундой позже он нагнал Талоса.
— Если вам так много от нас требуется, ваш медотсек на «Завете» должен быть практически бесполезен.
— Ты недалек от истины. Почти все, что у нас есть, разрушено в боях или пришло в негодность от долгого бездействия. В последнем сражении мы потеряли один из Когтей, когда те попытались выкурить из апотекариона абордажную команду Кровавых Ангелов. Ты не можешь и вообразить, какой ущерб нанесли недоумки в красном. Не говоря уже о Когте, который так и не сумел с ними справиться.
— Криотом, — перебил их Делтриан. — Любопытно.
Вариил не обратил на него внимания.
— «Завет» — куча обломков, которые держатся вместе только за счет везения. И ты начинаешь сильно его напоминать.
Проходя мимо очередного стола, Талос задержался на минуту, чтобы перерезать горло лежавшему там рабу. Он подарил ему быструю смерть — иначе человек умирал бы еще долго, захлебываясь собственной кровью. Повелитель Ночи слизнул кровь с гладиуса, чтобы на мгновение пощекотать чувства неверными отблесками чужих воспоминаний.
Воин вкусил лишь один глоток, не больше, и видения были призрачными, как туман. Они лишь мимоходом затронули Талоса и, поблекнув, растаяли.
— Ты о моих шрамах? — спросил он после того, как снова вложил гладиус в ножны и провел закованными в перчатку пальцами по едва заметным шрамам на щеке.
— Нет. Кожа хорошо заросла и восстановилась после ранений, и эти следы скоро почти исчезнут. Я говорю о признаках боли, которые читаю на твоем лице, — они менее заметны неопытному глазу.
Вариил поднес руку в перчатке вплотную к лицу Талоса, но ему хватило ума не притрагиваться к Повелителю Ночи. Апотекарий свел пальцы полукругом, словно держал у виска Пророка невидимый шар.
— Здесь, — произнес он. — Боль исходит отсюда, растекаясь под кожей с каждым ударом пульса, и сквозь вены добирается до остальных участков твоего черепа.
Талос покачал головой.
— Я никогда не был таким искусным апотекарием, как ты.
Вариил убрал руку.
— Отчасти ты прав. Насколько я помню, тебе всегда не хватало терпения.
Талос не стал спорить. Несколько секунд он наблюдал за Делтрианом. Техножрец склонился над бьющимся в судорогах человеком, явно заинтересованный столом для анализов, на котором лежал раненый.
— Головные боли усиливаются, так ведь? — спросил Вариил у Талоса.
— Как ты догадался?
— Твой левый глаз воспален; слезные протоки в нем расширены по сравнению со вторым. Склера тоже начинает замутняться, и в ней уже различимы частицы крови. Смертный бы ничего не заметил, но все признаки налицо.
— Сервиторы восстановили мой череп после стычки с Далом Каром и Третьим Когтем.
— Болтерный снаряд?
Талос кивнул.
— Врезался в мой шлем и снес кусок головы. — Он рубанул ладонью в воздухе у виска. — Первые несколько часов я держался на анальгетиках и инъекциях адреналина. А затем отключился на три ночи, пока медицинские сервиторы занимались своим делом.
Усмешка Вариила приблизилась к улыбке настолько, насколько это было вообще свойственно апотекарию.
— Они топорно сработали, брат. Но полагаю, обстоятельства сложились не лучшим для тебя образом.
Повелитель Ночи еле удержался, чтобы раздраженно не пожать плечами.
— Я все еще жив, — возразил он.
— Действительно. Пока жив.
Талос гневно взглянул на апотекария.
— Продолжай.
— Та боль, что ты чувствуешь, — это давление на мозг, вызванное отмирающими кровеносными сосудами. Часть из них отекла, а другие, вероятно, уже на грани разрыва. Новая форма черепа — дополнительный фактор. Если давление продолжит расти, то твой левый глаз вытечет из глазницы. Также, вполне вероятно, тебя ожидает некроз кровеносных сосудов в мозгу и соседних тканях, что приведет к дальнейшим мозговым спазмам. Но я могу исправить то… что напортачили ваши сервиторы… если
