Подумал было о том, чтобы солгать Джорджетт, сочинить историю о бегстве собак. Но пришлось бы объяснять, куда делись ковер, матрац, простыни. И потом, это было бы несправедливо.
Он не имел права лишать ее права выбора. Да и не простила бы она ложь. Оставалось только одно: сказать ей всю правду.
На следующий день Силк вылетел в Вашингтон, чтобы обсудить инцидент с директором, а потом отправился во Флориду, где жена и дочь гостили у его тещи.
После ленча он предложил Джорджетт прогуляться с ним вдоль пляжа. Поглядывая на поблескивающее под солнцем синее море, он рассказал об убийстве собак, о том, что на языке сицилийской мафии это означало последнее предупреждение.
— Но газеты писали, что ты избавил эту страну от мафии, — заметила Джорджетт.
— Более или менее. Но остались несколько, контролирующих торговлю наркотиками, и я представляю себе, кто мог это сделать.
— Наши бедные собачки, — вздохнула Джорджетт. — Как люди могут быть такими жестокими?
Ты говорил с директором?
Такая забота о собаках вызвала у Силка раздражение.
— Директор предложил на выбор три варианта.
Первый: я ухожу в отставку и переезжаю в другое место. Я отказался. Второй: семья переезжает в другое место и остается под защитой Бюро до полного завершения этого дела. Третий: ты остаешься в нашем доме, словно ничего не произошло. Нас будут охранять двадцать четыре часа в сутки. В доме поселится женщина-агент. Тебя и Ванессу всюду будут сопровождать два телохранителя. Вокруг дома появятся посты наблюдения.
Дом оборудуют новой, улучшенной системой сигнализации.
— Ты думаешь, это блеф, — посмотрела на него Джорджетт.
— Да. Они не решатся причинить вред федеральному агенту или членам его семьи. Для них это равносильно самоубийству.
Джорджетт повернулась к морю. Чуть сильнее сжала его руку.
— Я остаюсь. Без тебя мне очень тоскливо, и я знаю, что ты не можешь бросить расследование на полпути. Но я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь. По завершении этого расследования ты уйдешь из Бюро. Заведешь частную практику или будешь преподавать. Я не могу так жить до конца моих дней. — По тону чувствовалось, что решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Силку, однако, запали в душу ее слова о том, что без него ей очень тоскливо. Вновь, в который уж раз, он задался вопросом, как такая женщина могла влюбиться в него. Но он всегда знал, что рано или поздно она обратится к нему с таким требованием.
— Обещаю, — со вздохом ответил он.
Они пошли дальше, посидели в зеленом парке, где тень деревьев защищала их от солнца. Дующий с моря ветерок играл волосами его жены, отчего она выглядела очень молодой и счастливой.
Силк знал, что не сможет нарушить данное ей обещание. Он даже гордился ее хитростью. Она выбрала самый удачный момент, для того чтобы поставить вопрос ребром, аккурат после того, как согласилась рискнуть жизнью, оставаясь с ним рядом. Оно и понятно, кому нужна любовь глупой гусыни? И в то же время агент Силк знал, что его жена пришла бы в ужас, почувствовала бы себя униженной и оскорбленной, прочитав его мысли. Ее хитрость, скорее всего, шла от наивности.
И имел ли он право судить ее? Она же никогда его не судила, не подозревала в далеко не наивной хитрости.
Глава 6
Фрэнки и Стейсу Стурцо принадлежали огромный магазин спортивных товаров в Лос-Анджелесе и дом в Санта-Монике, в пяти минутах от пляжа Малибу. Оба они по разу женились, но семейная жизнь не заладилась, поэтому жили вдвоем.
Они никогда не говорили друзьям о том, что они — близнецы, и далеко не все принимали их за братьев, потому что роднила их не внешность, а хорошее настроение и отличная физическая форма. Фрэнки отличали обаяние и темперамент.
Стейса — сдержанность. Однако оба лучились дружелюбием.
Они были членами одного из самых престижных спортивных клубов Лос-Анджелеса, объединявшего под одной крышей тренажерный зал с телевизионными экранами во всю стену, на которых каждый мог видеть себя во время занятий, баскетбольную площадку, плавательный бассейн и боксерский ринг. Братья ходили в тренажерный зал, чтобы качаться и знакомиться с женщинами, которые тренировались там. Для таких охотников, как они, дичи в тренажерном зале хватало с лихвой. Его посещали и молоденькие актрисы, следящие за фигурой, и скучающие жены заправил мира кино.
Но больше всего Фрэнки и Стейс любили поиграть в баскетбол. Хорошие игроки, иногда даже выступающие за резервный состав «Лейкерс» «„Лос-Анджелес лейкерс“ — профессиональная баскетбольная команда, выступающая в Национальной баскетбольной ассоциации.», Фрэнки и Стейс как-то сыграли против одного из них и остались довольны собой. Им даже вспомнились те времена, когда они блистали в баскетбольной команде средней школы. Разумеется, особых иллюзий они не строили, прекрасно понимая, что в настоящей игре не будут столь удачливыми. Они-то выкладывались на полную катушку, а запасной «Лейкерс» просто отдыхал.
В клубе они отлично проводили время, но в их жизни он играл незначительную роль. Фрэнки тренировал команду местной школы и относился к своим обязанностям очень серьезно. Ему очень хотелось открыть суперзвезду, и своих игроков он опекал, как заботливая наседка цыплят. Прежде всего он стремился научить команду сражаться до самой последней секунды. «Итак, — говорил он, — идет последний, четвертый тайм, и вы проигрываете двадцать очков. Вы выкладываетесь из последних сил и сокращаете разрыв до десяти очков. Теперь они совсем рядом, вы можете выиграть. Это уже вопрос нервов и уверенности в себе.
Вы должны убедить себя, что можете выиграть.
Разрыв начинает сокращаться. Восемь очков, потом пять, счет сравнялся. И вот тут они уже ваши!
Победа точно останется за вами!»
Но в жизни так никогда не получалось. Детям не хватало ни физических сил, ни душевной стойкости. Они же были обычными детьми. Но Фрэнки точно знал, что в любом случае дети никогда не забудут его урока и в будущем он им обязательно пригодится.
Стейс занимался магазином и принимал решения, какие им брать заказы. Предпочтение он отдавал тем, что сулили больше денег при минимальном риске. Стейс верил в теорию вероятности и в отличие от брата частенько бывал мрачным и задумчивым. Впрочем, он и Фрэнки редко расходились во мнениях. Вкусы у них были общие, да и силой они практически не уступали друг другу.
Иногда они боксировали на ринге или играли в баскетбол один на один.
Им стукнуло по сорок три года, и в жизни их все устраивало, хотя они частенько говорили о том, что надо бы жениться второй раз и завести детей. У Фрэнки была любовница в Сан-Франциско, у Стейса — подружка в Лас-Вегасе, артистка варьете. Обе женщины не стремились к замужеству, так что братьям оставалось надеяться, что в конце концов они встретят подходящих кандидаток.
Врожденное добродушие позволяло легко заводить друзей, поэтому братья редко сидели дома.
Однако весь год, прошедший после убийства дона, их не покидало дурное предчувствие. Но, с другой стороны, они понимали, что без риска такого человека, как дон, не убьешь.
В ноябре Стейс позвонил Хескоу: подошло время получать вторые пятьсот тысяч из оговоренного гонорара. Разговор получился короткий и оставил двусмысленное впечатление.
— Привет, — поздоровался Стейс. — Мы собираемся заглянуть к тебе через месяц. Все готово?
Хескоу вроде бы обрадовался, услышав его голос.
— Естественно. Все в полном порядке. Ты не можешь уточнить время? Чтобы вы не ткнулись носом в
