оказывается, что они тебя постоянно смертельно обижают!
- Арнольд, - Дамкин провел Свету в комнату и усадил на диван. - Ты, говорят, со Шлезинским поссорился?
- Он меня так обидел, ребята...
- Знаешь, - сказал Стрекозов, - а ведь если вдуматься, то он совсем и не виноват!
- Как это не виноват? Это почему же?
- Ну, смотри, он подослал женщину, а ты не помнил, знаешь ее или нет. У кого память дырявая? У тебя или у Шлезинского?
- У меня, - признал объективный Карамелькин.
- Он тебя разыграл, а потом тут же в этом сознался. Это разве плохо? Представь, что он ничего бы не сказал, и ты был бы уверен, что у тебя склероз! Разве он неправильно поступил?
- Правильно...
- У нас такое ощущение, Арнольд, что ты не понимаешь шуток.
- Шутки и остроты я понимаю, - возразил Карамелькин, - но то, что сделал Шлезинский - это просто издевательство. Среди приличных людей так поступать не принято!
- А на нас ты случайно не обижаешься?
- Нет, - удивился Карамелькин. - А за что мне на вас обижаться?
- Да мы тебя тоже разыграли, только гораздо круче, чем Шлезинский.
- Это как же? Что-то я не припомню...
- Светка, ты помнишь те письма, которые ты писала под нашу диктовку? спросил Дамкин.
- Которые нужны были для рассказа о школьницах? - невинно спросила секретарша. - Где она признавалась в любви?
- Вот, вот! - Стрекозов сел поудобнее. - Карамелькин, твоя школьница это мы с Дамкиным!
Карамелькин позеленел.
- Света, - сказал он строго. - Значит, это ты писала мне эти отвратительные письма?
- Я же думала, что пишу новый рассказ Дамкина и Стрекозова, а машинки тогда под рукой не было... - сказала Света и невинно поджала губки.
- Что? - вскричал Карамелькин.
Минут пять он тупо смотрел на друзей, потом с криком вскочил и начал размахивать руками.
- Знать я вас больше не желаю! Какие вы сволочи! - выпалил программист сквозь стиснутые зубы. - А еще друзья! Да я вас!..
- Страшно! - поежился Дамкин. - Сейчас нас умочит, как его китаец учил...
- Уходите! - Карамелькин распахнул дверь и театральным жестом указал на выход. - Вон!!!
Дамкин и Стрекозов встали.
- Последнее время слово 'Вон!' у Карамелькина стало одним из любимых, - заметил Дамкин. - Светочка, пошли вон!
Дверь за литераторами захлопнулась.
- Ну, вы даете, мужики! - сказала Света. - Обидели Карамелькина!
Читатель уже, наверное, заметил, что когда Света была ими довольна, называла мальчиками, а когда нет - мужиками. Видимо намекала, что все мужики - сволочи, а ее литераторы - напротив, невинны и не сволочи.
- Ладно, что понаписали ему писем, но зачем было об этом ему сообщать? Повеселились бы, и все!
- Зато теперь выходка Шлезинского покажется ему детской забавой, усмехнулся Дамкин.
- И меня втравили в эту историю, теперь он и на меня обиделся, продолжала переживать Света.
- Не волнуйся, Светочка, мы тебе опровержение напишем.
- Как это?
- Сейчас придем домой, поставим на плиту чайник, усадим тебя за машинку и напишем! - сказал Дамкин
- Не домой, - поправил Стрекозов, - а к Бронштейну. Или ты забыл, что мы у него хотели пожить?
Около лавочки, на которой Шлезинский во всю наяривал рок-н-роллы, собралась толпа пятнадцатилетних подростков. Девочки и мальчики пританцовывали.
- Шлезинский! - позвал Дамкин. - Кончай тут фигней заниматься! Пора завершить начатое дело!
- Все! - объявил Шлезинский подросткам.
- А еще когда-нибудь поиграете? - смазливые молоденькие девочки строили глазки довольному Шлезинскому. - Вы так хорошо поете! Лучше Макаревича!
- И лучше Кобзона! - сообщил Стрекозов. - И даже лучше Леонтьева! Он вам вечерком еще поиграет!
- Правда?
- Правда, правда, - кивнул Шлезинский.
Подростки разошлись.
- Он что, на меня больше не обижается? - спросил музыкант.
- Ну как тебе сказать, - протянул Дамкин. - Пока, может быть, еще немного дуется. Но гораздо сильнее теперь он обижается на нас.
- Когда это вы успели его обидеть?
- Помнишь письма, которые ему писала школьница?
- Которые она мне писала, - поправил Шлезинский, - а он их получал и читал.
- Ну вот, тут выяснилось, что это мы со Стрекозовым их писали, вот он на нас и обиделся.
- Вы со Стрекозовым? - Шлезинский засмеялся, распугав двух кошек. Во, здорово! 'Неприятный тип'... Га!!! Этого он вам никогда не простит!
- Да ерунда это все! - ухмыльнулся Стрекозов. - Все равно он через неделю об этом забудет! Это же Карамелькин!
- А что, если он в записную книжку все записал? - спросил Шлезинский.
- Ну, ну, надеюсь до завтрашнего дня он ее не потеряет. Да и забыл записать, наверное, - поиздевался Дамкин.
- Ясное дело, забыл, - усмехнулся Стрекозов. - Ты минут через пять к нему зайди якобы за какой-нибудь забытой вещью, он наверняка тебе будет на нас жаловаться, а о своей обиде на тебя позабудет...
- Спасибо, ребята, - ответил Шлезинский. - А я придумал новый розыгрыш. Ночью, когда Карамелькин будет спать, я надену на себя бюстгалтер, засуну в него два надувных шарика и лягу к Карамелькину. Он спросонья подумает, что это женщина вот с такой грудью, - Шлезинский показал размеры, - а когда наткнется на мою бороду, как заорет! Представляете!
- Представляю! - хохотнул Дамкин. - Только тогда он на нас перестанет обижаться, а опять обидится на тебя.
- Да нет, - сказал музыкант. - Я этого делать не буду, раз он шуток не понимает.
- Иди, не упускай свой шанс, а то ты уже Бронштейна, наверное, достал, - Дамкин зевнул. - А мы, пожалуй, пойдем какой-нибудь новый рассказ напишем. Светка, пошли с нами!
- Нет, - любимая девушка отрицательно покачала головой. - У вас дома такие полчища тараканов!
- Да не к нам! Мы сейчас временно у Бронштейна на кладбище живем!
- Тем более! Только кладбища мне еще не хватало!
- Елки-мочалки зеленые! - неожиданно вскричал Стрекозов.
- Ты что? - обеспокоились его друзья. - Тебя укусил кто?
- Дамкин, мы с тобой идиоты!
- Мы? - с сомнением спросил Дамкин.
- Мы же должны были встретиться с Торчковым! Встреча на двести рублей!
Дамкин звонко хлопнул себя по лбу.
- Да, мы - идиоты! Прошло уже несколько дней! Торчков может передумать!
- Кто такой Торчков? - спросила Света.
- Да так, знакомый один, - уклончиво сказал Дамкин. - Слушай, ты рассказы из книжки уже перепечатала?
- А как же! Там работы было всего на пару часов.
