- Привет! - засветился он улыбкой при виде друзей.
- Как новая картина?
- Шедевр, - скромно оценил Бронштейн.
- Он мой портрет рисовал, - сказал Витя. - Бронштейн, покажи им!
Через небольшой пыльный коридорчик соавторы прошли в мастерскую художника. Басист на картине стоял на сцене с бас-гитарой. Его вдохновенно небритое лицо как бы говорило: 'Любите меня, каков я есть, потому что я очень хорош!'
Почти всю свою жизнь Бронштейн проводил за мольбертом, поэтому его мастерская была заставлена свернутыми рулонами картин, И хотя художник часто продавал свои работы и раздаривал своим знакомым, картин все равно было очень много, почти как в Третьяковской галерее.
Работы художника брали охотно. Даже у редактора Однодневного висели две картины художника, он все хотел их выкинуть, но жена редактора считала, что через двадцать лет эти полотна можно будет продать за баснословную цену.
(Заметим в скобках, практичная женщина почти не ошиблась. Когда в 1999 году к Однодневным залезли воры, они украли именно картины Бронштейна вместо импортного видеомагнитофона!)
- А вот еще одна из последних работ, - показал Бронштейн. - Я ее вчера написал. Называется 'Расстрел очереди в сберегательную кассу на улице Авиамоторная'.
Соавторы изумленно разглядывали картину.
- Какой натурализм, - наконец вымолвил Стрекозов.
- Слушай, Бронштейн! - вспомнил Дамкин. - Мы же пришли к тебе с определенным делом!
- Действительно! - подхватил Стрекозов. - Очень важное дело! Недавно мы закончили третью часть 'Билла Штоффа'!
- Да ну! Наконец-то! Почитать дадите?
- Ясное дело, - Дамкин достал из сумки пухлую рукопись. - Только надо не просто прочитать, а нарисовать к роману классные рисунки.
- Это можно! - Бронштейн бережно принял толстую папку. - Давненько я не рисовал тушью...
- И главное - побольше рисунков! - потребовал Дамкин. - Тогда можно будет считать 'Билла Штоффа' законченным и предложить в какое-нибудь издательство.
- Лучше всего на Западе, чтобы получить в валюте, - мечтательно произнес Стрекозов.
- Кстати, ты как на счет того, чтобы съездить в Крым? Видал, какой басист загорелый?
- Да, он показывал свою разницу.
- Так поехали?
- А кто будет за кладбищем присматривать? - спросил обязательный Бронштейн.
- Да Господи! Попроси своего друга, этого доктора Сачкова. Он для тебя что угодно сделает.
- Он не только для меня, он для кого угодно что угодно сделает, сказал Бронштейн. - Он - классный парень.
- Если б он еще не притаскивал к нам домой всякую фигню с улицы, был бы вообще ангелом! - согласился Стрекозов.
- Я вам еще не говорил, - художник посмотрел по сторонам, как бы высматривая иностранного шпиона, после чего шепотом сообщил:
- Тут недавно Сачков меня заменял, так потом рассказывал, что в мое отсутствие сюда зашли три бандита, все в кожаных куртках, с цепями, в черных очках, из мафиозного клана 'Лысые слоны'... Уругвайская мафия...
- Да ты что! - радостно вскричал Дамкин, не обращая внимания на шепот Бронштейна. - Опять денег предложили? Кого на этот раз надо убить?
- Тише, тише! - взмолился художник, снова оглядываясь. - На этот раз они снова предложили мне кучу денег, если я буду закапывать на кладбище трупы неугодных им людей... Они их будут убирать, а здесь втихаря закапывать...
- И ты не согласился?
- Во-первых, меня при этом не было, был доктор Сачков. Во-вторых, он от моего имени отказался и послал их куда подальше.
- А они?
- Как сказал Сачков, в таком случае они меня пристрелят...
- Тем более тебе пора свалить в Гурзуф, - невозмутимо заметил Дамкин, не поверивший рассказу Сачкова, который так напугал доверчивого художника Бронштейна. - Ты главное, Бронштейн, не переживай за свой трудовой долг. Если тебя пристукнут, мы сами устроимся на это кладбище и тоже никого без справки закапывать не будем. Враг не пройдет! Это тебя устроит?
- Ладно, - при мысли о том, что его дни сочтены, художник тяжело вздохнул. - Мне бы только успеть вашего 'Билла Штоффа' проиллюстрировать...
Другой на месте Бронштейна постоянно рассказывал бы страшные истории об оживших мертвецах, пугающих прохожих, о шабашах ведьм, вызывающих своего хозяина Сатану, о некрофилах, выкапывающих трупы для любовных утех... Но Бронштейн не только не использовал такую великолепную возможность повеселиться, но еще и верил ужасным рассказам своих приятелей, один из которых - доктор Сачков - пугал доверчивого художника с неизменным удовольствием.
- Бронштейн, да ладно тебе! - взмолился Дамкин, глядя на печального друга. - Ты же умный человек! Как ты можешь этому Сачкову верить? Он же алкаш!
- Надо доверять людям, - ответил добрый художник. - Сачков меня никогда не обманывал.
- Да? И ты нам это говоришь? - подскочил Дамкин. - А помнишь, как он пропил бас-гитару 'Левого рейса'? За двадцать рублей отдал ее какому-то барыге из ансамбля 'Разноцветы', а всем рассказывал, что это воры украли! А Витя потом эту гитару по телевизору видел!
- Только по телевизору он ее и видел, - подтвердил Стрекозов.
- И их же кларнет он обменял на бутылку самогона, - клеймил Дамкин. Вокально-инструментальный ансамбль 'Орбита' теперь использует этот кларнет! Большая сволочь этот Сачков!
- Да, Сачков оступался в своей жизни и не раз, - согласился Бронштейн. - Но он каждый раз признавал, что поступил неправильно, и ему было стыдно.
- Я тоже могу перестрелять из пулемета полсотни человек, а потом мне будет стыдно, - сказал Дамкин. - По-твоему, это оправдание?
- У тебя нет пулемета, - заметил Стрекозов.
- Это только слова, - ответил Бронштейн. - А я говорю о том, что человек испытывает в своей душе на самом деле...
Стрекозов похлопал художника по плечу.
- Ладно, Бронштейн, нам пора. Приходи к нам сегодня в гости, мы еще на эту тему поговорим.
- А когда же я буду рисовать для вас иллюстрации?
- Ты прав. Тогда не приходи.
Соавторы попрощались с художником, оставив его читать новый роман, и двинули на выход.
Витя, закончив свою 'утреннюю гимнастику', собирал по комнате пустые бутылки и сносил их в ящики, стоявшие на улице.
- Мы скоро едем на юг, - сообщил Дамкин музыканту. - Осталось всего ничего: найти деньги на билеты.
- Мы тоже еще раз поедем. Вот запишем новый альбом, пока есть такая возможность, и сразу двинем. Так что, если окажетесь в Гурзуфе раньше, можете запросто договориться в каком-нибудь санатории о наших гастролях.
- Мы туда отдыхать едем, а не по санаториям бегать, - ответил Дамкин.
- А баб где снимать? - фыркнул басист. - Кстати, я тут вспомнил один занимательный случай. Входим мы во Фрунзенское. Мы с Олегом на гитарах поигрываем, Игорек по бонгам постукивает, у Паши сакс на шее болтается... Душевно так идем... Тут около нас начинает бегать стайка ребятишек. Радостные такие пацанята, прыгают, в ладоши хлопают! Мы сначала никак не могли понять, что происходит, чего им надо? И вдруг один из них выбегает вперед и кричит во весь голос: 'Смотрите! Бременские музыканты! Они вернулись! Я же говорил, что они обязательно вернутся!'
