Басист добродушно улыбнулся.
- Блин, до чего приятно, когда тебя любят дети! - сказал он. - И это уже не в первый раз.
- Дети - они такие, - пожал плечами Стрекозов. - Можно надеть мотоциклетный шлем, написать на нем 'СССР', и в тебе сразу признают космонавта. То ли дело мы, литераторы! Нас, мастеров пера, узнать не так просто... И это при нашем-то профиле!
Дамкин продемонстрировал профиль.
- Ладно, - сказал Стрекозов. - Нам пора. Передавай привет остальным, когда вернутся.
- Оставайтесь, - предложил басист. - Сейчас ребята с пивом придут, посидим, пообщаемся...
- Мы бы с удовольствием, да дел много. Надо деньги искать на Крым, по редакциям бегать, гонорары выбивать.
- А этому доктору Сачкову, если он появится, дай бас-гитарой по голове! Из-за его дурацких историй Бронштейн весь испереживался!
- Договорились.
Соавторы душевно простились с музыкантом и покинули гостеприимное кладбище.
Глава следующая,
в которой Дамкина и Стрекозова приглашают на работу
Думаю, самая пленительная свобода, о которой только может мечтать человек на земле, в том, чтобы жить, если он того пожелает, не имея необходимости работать.
Сальвадор Дали 'Дневник гения'
- Добрый день, Максим Максимович, - поздоровался Стрекозов с папой пионера Максима Иванова, встретив его в подъезде.
- Добрый день, - печально ответил Иванов-старший.
- Что-нибудь случилось? - спросил участливо литератор.
Иванов грустно посмотрел на своего собеседника.
- Ох, и не говорите! Вчера у нас на заводе такое ЧП случилось, что можно и партбилета лишиться! Несуны совсем уже обнаглели! Уперли через дыру в заборе два револьверных станка, за которые было уплачено валютой!
- Да, обидно, - согласился Стрекозов. - И куда только сторож смотрел?
- В сторону другой дыры. Там, кроме этих станков, в другом месте были доски свалены, их в основном и воровали. И кому только понадобились эти чертовы станки! - Максим Максимович горестно поправил очки. - Три года стояли у нас во дворе и никому не были нужны, и тут какой-то негодяй их украл! И ведь самое обидное, что использовать эти станки для своих целей он не сможет, уж очень они специфичные, разве только в металлолом сдать...
- Воруют у нас, что верно, то верно, - посочувствовал Стрекозов. - Еще классики русской литературы это заметили, когда у Достоевского в трактире кошелек украли.
- Да ладно, не будем больше об этом, - вздохнул Максим Максимович. Жена моя, кстати, передавала вам большое спасибо за утюг, очень была рада.
- Да не за что, Максим Максимович.
- Слушайте, Стрекозов, я краем уха слышал от нашего дворника Сидора, что якобы вас уволили с работы... В общем-то Сидор известный врун, но я не из любопытства интересуюсь.
- Да, действительно, такой факт имел место в нашей биографии. А что? спросил Стрекозов.
- Я в общем-то хотел предложить вам с Дамкиным работу. Корреспондентами в заводской малотиражке.
- Туда трудно устроиться, - сказал Стрекозов. - Мы однажды уже работали в такой газете, там большой блат нужен...
- Работали? Значит, знакомы со всей нашей спецификой? - не на шутку обрадовался Иванов-старший. - Выговор там через газету объявить, заклеймить несунов, алкоголиков, тезисы очередного съезда перечислить...
- Нет никаких проблем, - согласился Стрекозов, живо улыбаясь. - Это же наш хлеб. Кого пожурить, а кого похвалить...
- А ленинский принцип партийности знаете?
- Ясное дело! Лучше самого Ленина знаем! И не один принцип, а целых четыре!
- Вот и отлично! Нам на заводе как раз два корреспондента нужны! А на счет блата не волнуйтесь. Я ведь, простите, и есть директор этого машино-строительного завода 'Заветы Ильича'.
- Что вы говорите! А мы как раз на этом заводе однажды интервью брали у начальника цеха. Он под машину попал, легко отделался, ни единой царапины не получил. Интересный был материал!
- Так что вы подумайте...
- Я посовещаюсь с Дамкиным, и если он не против, мы к вам зайдем.
- Непременно! Жена вам будет так рада! Если честно, мы всегда думали, что вы пьяницы и хулиганы, а вы оказались симпатичными интеллигентными людьми.
- Спасибо...
- И Максим о вас хорошо отзывается!
- Максим - тоже молодец, - похвалил Стрекозов. - Тимуровец.
От его похвалы Максим Максимович прямо-таки расцвел.
Стрекозов простился с обрадованным директором Ивановым и, почесав в затылке, подумал, рад будет Дамкин новой работе, или ему так понравилось ничего не делать, что он откажется? Очень уж не любил этот Дамкин работать. Да и кто любит?..
Глава из романа
Ленин и литераторы
Сверху так хорошо была видна голова Ленина - большая, необычная, запоминавшаяся с первого взгляда.
К.Федин 'Живой Ленин'
Владимир Ильич шел по московским улицам и ничего не узнавал. За каких-то семьдесят лет Советской власти все так изменилось! И, надо сказать, не в лучшую сторону. Куда делись Арбатские переулки, в которых так хорошо было уходить от хвоста! На их месте теперь катят машины по Калининскому мимо уродливых домов-книг... Как изменилась Тверская, на которой у большевиков было три конспиративных квартиры! Где Никольская, на которой жила знакомая модисточка... Нет, решительно, ничего Ленин не узнавал!
И что самое странное, никто не собирался узнавать самого Владимира Ильича. Люди спешили по своим делам, стояли в очередях, а на Ленина не обращали никакого внимания.
'Ничего не понимаю, - подумал Владимир Ильич. - Ведь на каждом червонце мой портрет, а меня не узнают... За что боролись?'
Около кинотеатра 'Художественный' рядом с большим рюкзаком стоял литератор Дамкин, которого Владимир Ильич сразу узнал. Совсем недавно ему попался в 'Юности' рассказ этого литератора, антисоветчинкой, скажем прямо, попахивающий рассказ, но написанный живо. Ленин тогда еще подумал:
'Талант, глыба, но неужели он ничего не знает о моем принципе партийности...'
Там же, в 'Юности', была и фотография Дамкина.
- Здгавствуйте, товагищ Дамкин, - поздоровался Ильич, картавя по старой конспиративной привычке.
- Здравствуйте, товарищ Ленин, - весело откликнулся литератор.
- Как! Вы меня узнали?
- Ну, кто же вас не знает! Нам же зарплату червонцами выдают!
- А вот на улицах меня никто не пгизнает, - пожаловался Владимир Ильич.
- Мало, наверно, народ червонцев получает, вот и не желает признавать. А кроме того, народец-то у нас недоверчивый, - пояснил Дамкин. - Увидел Ленина и не поверил, что это самый настоящий Ленин. У нас на улицах даже Хазанова бы не узнали. Да что там Хазанов! Меня, и то не всегда узнают!
- А, ну, тогда дгугое дело! - успокоился вождь пролетариата. - А я-то уж было подумал, забыл народ про духовные ценности, потерял ориентиры...
- Нет, наш народ не такой! - убежденно молвил Дамкин, оглядываясь по сторонам.
- Точно не такой! - воскликнул Владимир Ильич. - Слушай, Дамкин, а не попить ли нам по этому поводу пивка?
- Да у меня денег нет, - Дамкин вывернул карманы, действительно, оказавшиеся пустыми.
