дивизий полностью укомплектованы… Хотя на деле и шесть дивизий не были готовы вступить в бой…' Ночь на 29 декабря агент провел в Лондоне под страшным воздушным налетом. Три часа, которые он длился, он посчитал 'самыми ужасными в своей жизни… шквал огня, взрывы, осколки…'. В мемуарах Попов описывает эпизод, когда бомба попала в «Савой», и осколок зеркала в его номере поранил ему лицо. Эти царапины 'были красноречивее тысячи слов', когда, забинтованный и загипсованный, он приехал в Лиссабон. 'Мои рассказы о невыносимых бомбардировках они сделали для немцев более достоверными'. Несомненно, этот отчет из Лиссабона не исходил от Попова, исполнявшего роль двойного агента; в связи с этим заключительный раздел донесения представляется еще более интересным.
Настроенными на мир агент называет:
(1) лорда Брокета;
(2) лорда Лондондерри;
(3) лорда Лимингтона.
Если бы этим трем людям дали власть, к которой они так стремятся, они согласились бы на любые условия.
Какими были истинные взгляды лорда Лимингтона в то время, никто не знает; он не обладал реальной властью, но был известен своей эксцентричностью. В свою очередь, лорд Лондондерри во времена расширения Герингом военно-воздушных сил Германии был министром авиации и благословил это расширение в такой же мере, в какой Джон Саймон и Адмиралтейство способствовали развитию германского флота. До войны обозреватели Бивербрука окрестили его 'лорд Лондондерри пронаци'. В палате общин на него смотрели с подозрением, считая лидером лобби лордов, выступающих за компромиссный мир. Подобно Букклейчу, Лидделлу Харту и другим, он в большей степени возражал из стратегических, а не пронацистских взглядов. А про лорда Брокета, вероятно, наиболее активного из мирного лобби, говорили, что он и впрямь имел пронацистские взгляды. В его случае заключение Попова относительно желания 'согласиться на любые условия', несомненно, походило на правду. Брокет был спонсором Лонсдейла Брайанса, который с одобрения лорда Галифакса в феврале 1940 года встречался в Швейцарии с фон Хасселлем. В начале 1941 года он находился в Лиссабоне, надоедал всем в британском посольстве и, готовя еще одну встречу с фон Хасселлем в Швейцарии, утверждал, что выступает от лица лорда Галифакса. На его деятельность смотрели сквозь пальцы, вероятно, потому, что она вписывалась в кампанию дезинформации, начатую руководством «W» и 'Комитетом двойного креста'.
* * *
До своего успешного полета в Шотландию Гесс, предположительно, сделал два или три фальстарта. Хельмут Каден, один из пилотов-испытателей Мессершмитта, ответственный за подготовку Гесса в Аугсбурге, утверждал, что первую попытку Гесс сделал 21 декабря 1940 года, вторую18 января 1941. Прощальное письмо Гесса, датированное 4 ноября, позволяет предположить, что готов он был уже к этому времени. Его сын, Вольф, уже будучи взрослым, все же напрочь отметал декабрь, утверждая, что первую попытку отец осуществил 10 января. Эту же дату адъютант Гесса, Карл-Гейнц Пинч, назвал автору Джеймсу Лизору, писавшему в 1969 году книгу о миссии Гесса. Сам Гесс в июне 1941 года, четыре недели спустя после своего полета, сказал сэру Джону Саймону, что первую попытку предпринял 7 января, но по нескольким причинам не сумел довести ее до конца 'погодные условия и т. п. и проблемы с самолетом'.
Саймону Гесс также сказал, что с начала января перенес полет на более позднее время, на май. Дело было в том, что успехи англичан в Северной Африке и греков против итальянцев вряд ли могли заставить англичан покориться'.
Как бы там ни было, эта политическая ситуация подходит ко всем названным датам: 21 декабря, 7, 10 и 18 января. Первого ощутимого успеха против Италии британцы добились, осуществив 11 ноября воздушный налет на итальянский флот в Таранто. 9 декабря генерал Уэйвелл предпринял наступление на итальянскую армию в Северной Африке, одержав 12-го числа первую существенную победу в Сиди Баррани; к 15-му итальянцев в Египте не осталось. Стремительно отступая, они тысячами сдавались в плен.
Таким образом, 21 декабря оказался не слишком благоприятным днем для полета в Великобританию с мирными инициативами. Даже если бы Гесс все равно стартовал в этот день, он едва ли раскрыл бы Кадену то, что держалось в Рейхе в строжайшей тайне. К 7 января, когда Гесс, с его собственных слов, предпринял первую попытку полета, ситуация в Северной Африке складывалась для членов Оси еще менее благоприятно. Версия Карла-Гейнца Пинча о 'первой попытке' 10 января неправдоподобна по всем статьям. Обе стороны намеренно искажали обстоятельства полета; не имея сегодня документальных свидетельств того времени, трудно поверить всем этим рассказам о неудавшихся полетах. С другой стороны, легко предположить, что Гесс намеренно распускал слухи о неудачных попытках с тем, чтобы отвести подозрение от того факта, что утрясти дела с Британией немцы хотели до нападения на Россию — все именно так и было. Карл-Гейнц Пинч, вероятно, должен был поддержать версию Гесса, но поскольку он не знал, что Гесс сказал сэру Джону Саймону, в деталях появились разногласия.
В любом случае из продолжительных бесед Гесса с Хаусхофером и Хаусхофера с различными заинтересованными лицами, имевших место в начале 1941 года, а также по удивительному количеству папок британского министерства иностранных дел, не подлежащих обнародованию до 2017 года, ясно, что Гесс либо был не готов к полету, либо его первоначальный план подвергся изменениям.
Расстановка сил в мире в начале 1941 года характеризовалась шатким равновесием. В конце сентября 1940 года Япония с двумя другими странами Оси подписала трехсторонний пакт. В ноябре Рузвельт был повторно избран президентом Соединенных Штатов, победив соперника, выступавшего за политику изоляционизма. Его решимость помогать Британии, в первую очередь, для защиты самой Америки была хорошо известна и приписывалась немцами евреям в его окружении и администрации. С другой стороны, масштаб британских заказов на военное снаряжение, размещенных в Соединенных Штатах Америки, во много раз превосходил золотой и валютный запас Британии, что создавало для Черчилля дополнительные трудности. Этот факт служил доказательством правоты магнатов Сити, консервативных сановников, Ллойда Джорджа, Лидделла Харта и других, утверждавших, что единственным результатом войны будет разорение и финансовая зависимость Британской империи от Америки, что было равнозначно концу империи. Очевидное корыстолюбие американцев, взымавших плату за то, что рассматривалось как общее дело в борьбе с нацистским злом, только усиливало в этих кругах антиамериканские настроения. Ситуация облегчилась только в декабре с объявлением билля Рузвельта о ленд-лизе: системе военных поставок с возмещением издержек по джентльменскому соглашению после войны. Юридическую силу он обрел только в марте, однако не мог не отразиться на германском стратегическом мышлении. Само существование союза двух англоязычных держав и огромный потенциал американской промышленной мощи грозил поражением национал-социалистической Германии.
Тем временем решение Гитлера победить Великобританию за счет России превратилась в идефикс. В ноябре русский министр иностранных дел. Молотов, был приглашен в Берлин якобы для того, чтобы обсудить возможность присоединения России к тройственному союзу и создание антибританской коалиции, участники которой после падения Англии разделят ее империю между собой. Гесс был среди тех, кто встречался с Молотовым. При взгляде на сферу влияния, предназначавшуюся Советскому Союзу, в черновом варианте условий договора Риббентропа становится ясно, что это был явный обман. Менее чем через неделю после отъезда Молотова, когда Советское правительство еще не дало ответ на выдвинутые предложения, фон Вейцзекер отметил, что в верхах прозвучала фраза, что 'навести порядок в Европе невозможно до тех пор, пока мы не ликвидируем Россию'. В конце ноября генерал Паулюс из Генерального штаба начал первую фазу военной игры, репетируя восточное наступление. В первых числах декабря он приступил ко второй фазе игры 'взятие линии Минск—Киев' и 18-го декабря после завершения финальной стадии перешел к захвату Москвы. Гитлер издал Директиву 21, известную под кодовым названием «Барбаросса»: к 15 мая 1941 года вооруженные силы должны были быть готовыми, чтобы в молниеносной кампании раздавить Россию.
