машину.
По дороге домой Клер то проклинала Ника, то восхищалась легким ходом отремонтированного автомобиля. Она знала, что, если позвонит ему, он опять будет все отрицать. Так и оказалось.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — заявил он.
Самым худшим в этих двух инцидентах было то, что вмешательство Ника подчеркивало беспомощность и слабость Клер. А она не хотела быть слабой.
На следующий день он начал действовать через Китти. Когда в четверг вечером Клер заехала в «Пайнхэвен», нервничая из-за того, что на дворе уже февраль и первое марта не за горами, то увидела, что мать ест дорогой шоколад, а на ее тумбочке стоит огромный букет цветов.
— Откуда эти цветы? — спросила Клер у миссис Провеет.
Та пожала плечами.
— Не знаю. Их принесли до начала моего дежурства.
Клер не смогла даже рассердиться. Особенно когда увидела, сколько радости это доставило Китти. В конце концов, какое она имеет право лишать мать этого маленького удовольствия?
Потом Китти стала каждый день получать какой-нибудь небольшой подарок: браслет, духи, сладости, отделанный кружевом носовой платок, шелковый шарф, фарфоровую музыкальную шкатулку. Мать была в восторге. Клер — на грани нервного срыва.
Она устала противиться тому, что предлагал ей Ник. Устала искать решение проблемы с Китти. Устала от одиночества. Устала от всего.
Клер не знала, как долго она сможет выстоять и хочет ли этого. Почему бы не ухватиться за ту возможность, которую предлагает ей Ник? В конце концов, он был с ней вполне откровенен. Все, что он хочет от нее, — это обеспечить ему спокойную семейную жизнь и родить детей.
Дети. Клер почувствовала спазм в груди. Завтра она попробует в последний раз убедить Ника оставить ее в покое. Потому что, если он и дальше будет продолжать в том же духе, у нее не хватит сил сопротивляться.
Утром она позвонила секретарше Ника и спросила, когда тот сможет принять ее.
— Он будет ждать вас в десять, — сообщила Ванда.
Ровно в десять Клер поднялась на пятидесятый этаж. Когда она вошла в кабинет Ника, он встал и улыбнулся.
— Какой приятный сюрприз.
— Ник, я пришла, чтобы попросить вас прекратить все это. То, что вы делаете, — это нечестно, особенно по отношению к моей матери. Она начинает привыкать к этому потоку роскоши. Это жестоко.
— Нет никаких причин, чтобы этот, как вы называли его, поток роскоши прекратился.
Клер посмотрела ему в глаза. Она ожидала встретить высокомерный, самоуверенный взгляд, который уже видела раньше. Но на нее смотрели внимательные, добрые глаза, в выражении которых было что-то еще, что-то такое, от чего у нее заныло сердце.
— Причина есть, и вы ее знаете.
Он вздохнул.
— Клер, дайте мне шанс. Это все, о чем я прошу. Если вы согласитесь провести со мной субботний вечер, я постараюсь убедить вас в разумности моего предложения.
Из-за не отпускавшего ее чувства усталости и беззащитности она ответила резче, чем хотела:
— Нет. Я никуда с вами не пойду.
— Вы знаете, что я могу заставить вас. В конце концов, я ваш начальник, не так ли?
— Неужели вы прибегнете к шантажу?! — взвилась Клер.
— Ну, если это необходимо, — сказал он небрежным тоном, как будто поддразнивая ее.
— Победа любой ценой?
— Я уже говорил вам как-то: я редко проигрываю.
Он выглядел победителем.
— Что ж, мистер Каллахэн, если вы думаете, что я буду делать все, что вы мне скажете, только потому, что вы владелец этой компании, то жестоко ошибаетесь. Потому, что я не желаю выполнять ваши капризы. А если вам это не нравится, можете меня уволить.
Прежде чем Клер достигла двери, он остановил ее, преградив путь и схватив за руку. Она резко выдернула руку и яростно уставилась на него.
Голос Ника звучал спокойно:
— Хорошо. Вы уволены. Теперь вы согласитесь выйти за меня замуж?
6
Они стояли друг против друга. Мысли проносились в голове Клер с головокружительной скоростью. Ей безумно хотелось залепить Нику пощечину, чтобы сбить это самоуверенное выражение с его красивого надменного лица.
В теплой синеве глаз Ника вспыхивали насмешливые искорки и отблеск чего-то еще, что напомнило ей о том вечере в Новом Орлеане, когда они стояли у двери номера, и она догадывалась, что он хотел поцеловать ее.
Он и сейчас хотел того же. Они оба знали это. Он хотел ее, и она тоже желала этого.
— Почему вы сопротивляетесь, Клер?
Вопрос, что надо. Почему она сопротивляется? А действительно, почему? Он предлагает ей все, о чем любая женщина может только мечтать: защиту от невзгод, обеспеченность, детей. Что из того, что он не обещает ей вечной любви? Она нравится ему. Совершенно очевидно, что он хочет ее физически.
И ее тоже влечет к нему, она должна признать это. Ник пробудил в ней женщину. Так почему бы не заключить разумную сделку? Продолжая сопротивляться из принципа, она заставит страдать Китти. Ради чего? Он или другой — не все ли равно, ведь любви можно вообще не дождаться.
Она пожала плечами.
— Я не знаю, — устало сказала она.
Ник взял ее за руку. На этот раз она не стала вырывать ее и позволила ему проводить себя в дальний угол кабинета, где стоял низкий кофейный столик и два небольших дивана. Клер села на один из них, Ник — на другой.
Несколько мгновений он молча смотрел на нее, затем наклонился вперед и спросил:
— Клер, вы можете ответить на несколько моих вопросов?
— Это зависит от того, что вы хотите узнать.
— Хорошо. — Уголки его губ дрогнули в легкой улыбке. — Вопрос первый: если бы я не предложил вам выйти за меня замуж, что бы вы думали обо мне?
— Я… я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
— Каково было бы ваше отношение ко мне? Был бы я вам противен? Чувствовали бы вы неприязнь ко мне?
— Нет. — Она покачала головой. — Нет. Я… — Она замолчала, поймав взгляд его глаз. Таких голубых. Таких завораживающих.
— Ну? — мягко подтолкнул он ее.
— Я… я не… я не чувствую к вам неприязни.
— Вы испытываете ко мне уважение?
— Я уважала вас до того, как началось все это.
— Вам нравилось проводить время со мной?
