Кинув рюкзак в угол и распластавшись на кровати, я погрузилась в неглубокий сон. Сновидений не было. Проспала я не так много. Открыв глаза, я вновь увидела все еще подымающееся солнце. Уснуть мешал зуд, появившийся в руках под повязками. Вновь будить хозяина и просить лекарств мне не хотелось, и какое-то время я тихо чесалась, стараясь унять жжение. Но под толстым слоем чесать было неудобно. И возник вопрос — чему там чесаться?
Боясь, что подхватила какую-нибудь заразу, я принялась разматывать свои окровавленные тряпки. С трудом отлепив намертво приклеевшуюся ткань, я осторожно обмыла раны водой — и обомлела.
Помимо того, что исчезла боль, мои болячки затянулись, оставив только корочки, которые нестерпимо чесались.
Сдирая их расчесами, я с удивлением рассматривала чистую кожу, на которой шрамами оставались мои недавние порезы.
Что происходит? Я не верила своим глазам. Никаких мазей у меня не было. Как могли за один день пройти глубокие порезы и страшные ожоги? Ответов я так и не нашла.
К тому времени, как солнце достигло своего апогея, самые мелкие из шрамов совсем исчезли, не оставив после себя ни единого следа.
Весь этот день я спала и чесалась, чесалась и спала. Совместно, эти действия привели к тому, что к вечеру мои руки перестали походить на карту мира в теплых багровых тонах. И воспоминания о камере пыток остались лишь в моем мозгу. Понять, почему все эти чудеса со мной происходят я была не в силах, но мне происходящее нравилось.
Шатир не появился ни на следующий день, ни через день.
Я основательно успела изучить каждый угол своей комнаты и местной гостиницы.
Временами мне начинало казаться, что Элрон и тут меня обманул. И Шатира не предвидится. Зачем ему все это было нужно, я не понимала, как не понимала, что вообще происходит вокруг и с моими знакомыми в частности.
Кем была я для того же Элрона? Девушка, с которой он два года назад был знаком ровно два месяца? Кем он стал для меня?
Прямо за деревней начиналась мелкая речушка с чистым мокрым гладким песком на берегу. Дети приходили туда играть и рисовали картинки острыми палочками на мокром песке. А я молча наблюдала за их играми. Мое бездействие, пока они носились по пляжу, начинало меня угнетать.
Когда они ушли, я взяла палку и принялась рисовать на песке, что приходило на ум. Время пролетело незаметно. Оторвалась я, когда поняла, что вокруг меня столпились маленькие зрители, с интересом рассматривая мои художества.
— Что это? — самая старшая девочка ткнула в нарисованное мной.
— Это… это добрый зеленый инопланетянин в пупырышках (они особенно хорошо получились).
— Добрый? — дети с сомнением покосились на зубастый оскал.
— Добрый, — заверила их я, — он просто испугался.
— Кого?
— Кого? — Я вдруг вошла в роль. — Вот этого робота с альфа-центавра…
— ???
— …которого прислали злые джедаи… покорить их народ.
Дети заулыбались. Игра им понравилась.
— А где это?
— Это в далекой-далекой галактике, на одной из звезд.
— На звездах не живут, — Старшая ткнула пальчиком в небо.
— Да, рядом со звездами есть планеты, на которых как раз и живут добрые зеленые пупырчатые инопланетяне… Хотя у вас звезды, возможно, и прибиты гвоздями… Ну так вот, а главный злодей у них — Дарт Вейдер, против которого борются добрые зеленые пупырчатые инопланетяне.
— А я его мечом! — маленький мальчик схватил палку и ткнул в якобы изображение главного злодея.
— А какого цвета у тебя меч?
— Обыкновенный, — растерялся мальчик, — но очень большой!
Я выставила свою палку:
— У настоящего джедая меч должен светиться синим, — я запнулась, — или зеленым, точно не помню.
Мы носились по пляжу, тыкая палками в робота и сражаясь между собой.
— А затем он сказал: настоящим королем инопланетян будет тот, кто вытащит мой меч из этого робота!
…
— И пошли они к Кащею…
…
— А он достал свой огнемет и как…
…
— А потом владыка Саурон…
…
— Бэтмен взмахнул плащом и скрылся в ночи…
К себе в комнату я вернулась невероятно счастливая.
Прошло три дня. Я ковыряла большой ложкой густую горячую похлебку на нижнем этаже постоялого двора, с грустью думая о том, что мне делать, если Шатир так и не появится. Мысли вновь и вновь возвращались к равИеру. Неужели он меня обманул? Зачем?
Семь месяцев моей жизни… Или не жизни? Я жила только воспоминаниями. Ночью я улыбалась, видя во сне Шатира, своих друзей из отряда и просыпалась утром, сгорая от желания вновь уснуть и идти с ними дальше. Каждый день вспоминала Кирда, глядя на мужчин, спешащих мимо, разглядывая свою похорошевшую физиономию в зеркале. И редко, словно зная, как я борюсь с этими воспоминаниями, вечерними часами приходила тоска. Тягучая, до боли в груди сжимавшая все внутри. Тогда я видела ЕГО лицо перед собой.
Вадим приоткрыл глаза и потянулся на моем старом диване.
— Долго спал?
— Минут двадцать, — я с трудом вышла из транса и перевела бессмысленный взгляд со стенки на его усталое лицо. — Лучше стало?
— Вымотался совсем… Чем фильм закончился?
— Никто не выжил.
— Надо что-нибудь повеселее взять. А то с твоим лицом ужасы кажутся все более натуральными. — Он еще раз хрустнул суставами, продавливая старую ткань. Потом рывком сел. — Лик, может расскажешь, что за горе, кто у тебя умер? Когда тебя вот так переклинивает, мне жутко становится.
— Мы не договаривались о моих проблемах говорить.
— Ну, о своих я уже рассказал, могу и тебя послушать.
— Все нормально, — я махнула руками и шумно шелестя обертками начала искать уцелевшие после нашего застолья конфеты.
— Хорошо… Я вот только не понимаю, почему матери нельзя все выложить или подругам? Нет, надо как в сериале надуться и страдать молча.
— Вадим, — я улыбнулась ему конфетой, — думаешь, мне не хочется все выложить, что накипело?
— А что мешает?
— Меня в этом мире никто не поймет, — я многозначительно подняла палец.
— Дура!
