— А ты почему раздет? — я с трудом сфокусировала взгляд на его голом торсе.
— Моя рубашка на тебе.
Я подняла руки, которые обожгло тысячами иголок, и схватилась за ворот.
— А почему…
— Ты воды пыталась набрать и упала. Одежда сушится.
Я тщетно вспоминала.
— А воды я набрала?
Он молча протянул флягу. После нескольких больших глотков стало чуть легче.
— Ты сам как?
— Ужасно, — он попытался засмеяться, но вышел гортанный клекот. — С тобой я больше не пью.
— Идти надо?
— Ты спи лучше. Позже пойдем. — он тяжело откинулся на траву.
Без плаща ночная сырость брала свое тепло. Я поежилась. Потом потянулась к нему и коснулась холодного плеча. Подумала. Или попыталась это сделать.
— Иди сюда. — я откинула плащ. И, сразу предотвращая все его возражения, уточнила. — Мне холодно. Не пойдешь — я в деревню. Как есть.
Видно, ему действительно было плохо. Элрон послушно придвинулся ко мне. Я накрыла нас обоих и прижалась к его холодной груди, стараясь согреться.
— Теперь ты знаешь, что такое похмелье.
— Могло быть хуже, — глаза сверкнули в темноте, — все еще желаешь мне пурген с виагрой?
— У Шатира спросил?
— Угу, он очень удивился моей осведомленности.
— Не желаю, свое ты уже получил.
Я помню последующие мои пробуждения: солнце было уже высоко, я чувствовала его дыхание на своих волосах и тихонько прижималась еще сильнее, стараясь впитать запах его кожи. И пусть это всего лишь случай, но его рука обнимает меня и мне так хорошо, несмотря на тяжелое похмелье и головную боль.
А потом все закончилось. Я проснулась одна под заботливо подоткнутым плащом. Моя одежда, уже сухая, лежала рядом. Элрона нигда не было видно.
Переодевшись, я спустилась к озеру. На берегу словно стадо лошадей прошло. Все было в наших следах. Такое ощущение, что перед тем, как набрать воды и плюхнуться сюда, я танцевала тут канкан.
Я умылась и глянула на свое отражение. Ничего нового. Вполне типично для такой серьезной попойки.
Элрон появился из ниоткуда. Его обнаженный торс заставил меня смущенно отвести взгляд, вспоминая, как я прижималась к нему ночью. Молча я протянула ему рубашку.
— Я следы искал. — Оправдался он за свое отсутствие.
— И не нашел? — В принципе я готова была услышать, что все это было «белой горячкой».
— Нашел, — он вяло улыбнулся.
По дороге обратно мы подобрали мою смену белья, так и оставшуюся лежать перед входом в арку и остальные фляги, запах которых вызывал тошноту.
Выйдя за пределы стены, я оглянулась назад и увидела все те же двадцать деревьев. Все кончилось. До деревни мы брели молча, с трудом переставляя ноги. Мне нечему было удивляться. Все как обычно. Теперь мы будем делать вид, что незнакомы или, что не провели вместе бок о бок последние несколько часов.
РавИер бодрым шагом устремился вперед. Нет! Теперь я мешаюсь!
Шатир изумленно застыл.
— А почему без меня? — в голосе его послышались детские жалобные нотки.
— Потому что… — я запнулась. Что ему сказать-то?
— Потому что я хорошо помню его теорию номер четыре. — Элрон обошел стоящего на пути мага. — Поэтому без тебя.
Шатир густо покраснел.
— Я бы не стал этого делать…
— Я в этом не уверен.
— Да что за теория номер четыре?
— Одна из нескольких, которые откопал Шатир, как вернуть ему силу. Рогом еще живого единорога нужно начертать у себя на груди магические руны собственной кровью. Тогда сила творящего удвоится. Лика, как тебе?
— Поэтому, без тебя, — я развернулась к Шатиру, — я бы тоже не была бы уверена, что ты не захочешь это опробовать.
Элрон со мной не разговаривал. Он со всеми не разговаривал. И старался ни на кого не смотреть. Я уже не знала, обижаюсь я на него или нет. Но я его понимала. Теперь понимала. Вообще, я стала мудрой и просвещенной. Мне хотелось так думать. Не сказать, чтобы мне это как-то помогало, но я точно была в курсе того, что происходит.
Единороги не волновали только одну Тару. Остальные были крайне разочарованы, что им не посчастливилось напиться вместе с нами и увидеть рогатую лошадь.
Первый день Сил все время был возле меня, не переставая выпытывать все, что я видела. Признаться, про единорога я помнила гораздо хуже, чем про совместную ночевку с Элроном, поэтому и мои описания не отличались интересными фактами.
Вечером, когда все растянулись после ужина на заслуженный отдых, я нашла Тару, сидящую поодаль. С пустыми глазами, устремленными вдаль.
— Ты чего?
Она потянула меня за руку и я опустилась рядом. Тара странно непривычно обняла меня за плечи и прижалась лбом к виску.
— Страшно мне.
— Ты боишься? — я недоверчиво отстранилась и посмотрела на ее лицо.
— Страшно.
Я взяла ее руку, крепко сжатую в кулак и с трудом разжала.
— Ты не верила, что единорогов найдем? Да?
— Не верила. Если единорог нашелся, значит и дракон прилетит. Если только вам это спьяну не показалось… у меня предчувствие, что нехорошо это все. Не стоит мне туда идти. И страшно до жути. Так бы взяла Сила и Фарга в охапку и дернула отсюда.
— Только их? — я постаралась засмеяться.
— Он не даст тебе уйти, — Тара зло посмотрела назад, где в отблеске костра четко проступал острый нос Шатира. — До последнего пойдет. — Она прислонила мою руку себе к щеке. — Да я точно и не знаю, что там мне такое мерещится. И про вас не знаю. Знаю только, что мне дальше лучше не соваться. Такого страха давно не было. Не знаю чего, а боюсь.
— Тогда уходи. Зачем себя насиловать?
— Без них не пойду. — Тара любовно сжала мою руку. — А ты как?
— Я… Шатир говорит, что в моем мире предметы, необходимые для жизни, могут случайным образом взорваться при моем появлении. Так что мне одна дорога.
— И ты ему веришь?
— Приходится. Элрон ему верит.
Тара сорвала травинку, положила в рот и медленно пожевала губами.
— Что-то я не припомню, чтобы кто-то с драконами встретился и вернулся. Не смог?
— Шатир же смог.
— Вилиал смог. Не Шатир. Ты их все-таки не путай. — Она смачно выплюнула травинку. — Я, когда у
