— Ага, значит, вы его все же знаете? — оживился майор. — Нехорошо, гражданка Лебедева! Путаетесь в показаниях, противодействуете следствию, отрицаете очевидные факты…
— Я не отрицаю! Я не противодействую! — Надежда повысила голос. — Я просто не знала его фамилии, а когда вы мне объяснили, тогда я сразу вспомнила…
— Ну да, под давлением неопровержимых фактов! — строго проговорил майор.
— Да и вообще, я не понимаю — какое отношение к делу имеет этот Зябликов?
— К делу? К какому делу? — перебил Надежду майор.
— Но я так понимаю, что вы занимаетесь делом об убийстве Костоломова и вызвали меня для дачи показаний именно по этому делу… а с этим Зябликовым случился просто несчастный случай…
— Несчастный случай? — повторил майор. — А вот у нас имеются сомнения в том, что это несчастный случай! Между прочим, у тех лесов, с которых свалился Зябликов, одна опора была подпилена!
— Вот как? Но я-то тут при чем?
— Может быть, и ни при чем… — Майор снова опустил глаза в документы. — А может быть, и при чем… это как посмотреть… ведь у вас с Зябликовым тоже был конфликт незадолго до того, как с ним случился этот… несчастный случай!
— Конфликт? — Надежда пожала плечами. — Да какой там конфликт! Он на меня ведро уронил, с краской, между прочим. Хорошо я отскочить успела! А потом он же на меня еще и накричал…
— Вот видите! — Майор удовлетворенно усмехнулся. — Значит, все же был конфликт! А вы опять отрицаете, путаетесь…
— Да, а кто такая Тюлькина? — вспомнила Надежда.
— Лариса Тюлькина — провизор, сотрудник аптеки «Ваше здоровье»! — строго сообщил майор. — А что, вы все же решили признаться, что знакомы с ней?
— Ну не то чтобы знакома, но я действительно заходила в эту аптеку и имела с ней разговор.
— Лучше, конечно, поздно, чем никогда! — обрадовался майор. — Значит, разговор? А по нашим сведениям, у вас с гражданкой Тюлькиной был конфликт. Вы с ней вступили в пререкания, разговаривали на повышенных тонах…
— Ну интересно, если она в рабочее время болтала со своим… знакомым, а когда я ее попросила заняться своим прямым делом, поискать нужный мне товар, она меня обхамила!
— Вот как. — Майор снова что-то записал. — Вы, гражданка Лебедева, сколько дней находитесь в нашем городе?
— Четвертый день…
— И за такой короткий срок у вас возникло уже столько конфликтных ситуаций!
— Что вы хотите сказать? — возмутилась Надежда Николаевна. — Что я скандалистка? На меня ведро с краской уронили, мне нахамили в аптеке, у моей подруги вырвали сумку — и вы меня же в этом обвиняете? Ну у вас и порядки!
— Я вас пока ни в чем не обвиняю! — перебил ее майор. — Но я смотрю на все эти конфликты с другой стороны. Вы поссорились с провизором — и на следующий день в аптеке разбита витрина, вы поругались с маляром — и он упал с лесов…
— Чушь какая! — фыркнула Надежда. — Ерунда!
— Может быть, это и чушь, — мрачно процедил майор. — Может быть, это и ерунда! Но вот третий случай никак не назовешь ерундой и чушью. Гражданин Костоломов, с которым у вас тоже случился конфликт, найден убитым…
— Ну ничего себе! — воскликнула Надежда. — Он на нас напал ночью, вырвал у моей подруги сумку — вы это называете конфликтом? Это самое настоящее ограбление!
— А что вы с подругой делали ночью в безлюдном месте?
— Гуляли! — отрезала Надежда. — Это что — запрещено?
— Нет, это не запрещено, — смягчился майор. — Однако это довольно странное место и время для прогулок. И вообще, у нас был тихий город, здесь не было никакого криминала до вашего появления…
— Вот спасибо! — обиженно проговорила Надежда. — Значит, это я виновата в том, что у вас на улицах сумки вырывают?!
— Я вас пока ни в чем не обвиняю, — отозвался майор. — Однако хочу попросить пока никуда не уезжать, не поставив меня предварительно в известность.
— Вот спасибо! — снова возмутилась Надежда Николаевна. — У меня дома семья без присмотра оставлена… муж и кот, а я здесь должна сидеть безвылазно и неизвестно чего дожидаться!
— Меня ваш кот не интересует! — рявкнул майор. — У меня убийство нераскрытое, а вы здесь со своим котом!
Он в сердцах швырнул ручку на стол, она подскочила и упала на пол. Майор проследил за ней тоскливым взглядом, хотел что-то сказать, но Надежда отвлекла его. Приподнимаясь со стула, она раздраженно осведомилась:
— Вы все сказали? Я могу быть свободна?
— Нет еще! — неприязненно процедил майор. — Посидите в коридоре! Скоро подойдет наш специалист, чтобы взять у вас папиллярные узоры!
— Что?! — удивленно переспросила Надежда.
— Отпечатки пальцев!
— Так бы и говорили! — проворчала Надежда, поднявшись и направляясь к двери. — Незачем выпендриваться!
— Скажите Мормышкину, чтобы зашел! — проговорил ей в спину сосед майора по кабинету.
Подходя к двери, Надежда увидела на полу ручку майора и мстительно пнула ее ногой. Ручка отлетела в самый дверной проем. Майор этого, кажется, не заметил.
— Вас просят зайти! — сказала Надежда золотозубому типу, который ожидал под дверью. Тот вздохнул, распушил кошачьи усы и вошел в кабинет. При этом дверь закрылась не до конца — ей помешала ручка майора, попавшая в зазор.
Надежда Николаевна уселась на стул перед самой дверью и приготовилась к долгому, томительному ожиданию. Что оно будет долгим и томительным, она ничуть не сомневалась.
В пустом коридоре стояла тоскливая тишина, нарушаемая только ровным гудением люминесцентных ламп. Из-за неплотно закрытой двери до нее отчетливо доносились голоса.
— Здравствуйте, гражданин Мормышкин! — проговорил сосед майора, любитель Державина. — Ну как, вы подумали над своими показаниями? Вы над ними хорошенько подумали?
— А чего мне думать? — отозвался Мормышкин, слегка шепелявя. — Я в первый раз все как есть вам сказал… он, Толя, значит…
— Вы имеете в виду потерпевшего? — уточнил милиционер.
— Ну да, а кого же еще… он, значит, по встречке ехал, ну и влетел нам прямо в лоб…
— И что же было дальше?
— А что было? А ничего не было! Мы, понятное дело, остановились, поглядели, видим — Толя помирает… ну, вызвали по мобиле ментов… извиняюсь, милицию… только он, Толя, значит, помер еще до того, как они приехали… а мы тут, значит, совсем ни при чем, потому как он по встречке ехал…
— Зря вы, Мормышкин, нас за дураков держите! — перебил его милиционер. — Мы здесь далеко не дураки. И у нас есть основания сомневаться в ваших показаниях.
— Какие еще основания? — забормотал Мормышкин. — Не знаю я никаких оснований!
— Очень серьезные основания! — Милиционер откашлялся и продолжил, понизив голос: — Когда вы подошли к потерпевшему, как он лежал — на груди или на спине?
Мормышкин на секунду задумался, припоминая, и наконец уверенно сообщил:
— Не на груди и не на спине, а на животе.
— Вот как? — оживился милиционер. — А когда на место аварии прибыл наряд дорожно-патрульной службы, потерпевший лежал на спине. Так и в протоколе указано.
— Само собой, — подтвердил Мормышкин. — Мы же его перевернули, чтобы проверить — живой он или уже… того… может, думаем, еще оклемается… может, ему помощь нужна…
— Ну и как?
— Еще живой был.
