не с треугольником. Это квадрат.
— Твои познания в геометрии вызывают уважение, — заметила она вежливо.
— Что, если у Танаки была еще одна любовница — Эллен О'Брайен?
— Но это опять старый добрый треугольник.
— Но мы кое-кого забыли. Очень важного участника. — Он многозначительно постучал по пустому стакану из-под молока. — Миссис Танака.
Она растерянно смотрела на расставленные на столе предметы.
— Боже мой. Миссис Танака!
— Вот именно.
— Ни разу не подумали о его жене.
— Настало время о ней подумать.
Японка, открывшая дверь офиса Танаки, напоминала фигурку гейши из чайного домика. С белым, густо напудренным лицом, ярко-красными накрашенными губами, красиво ухоженными иссиня-черными волосами.
— Вы из полиции?
— Не совсем, — ответил Дэвид. — Но мы хотим задать несколько вопросов.
— Я не разговариваю с репортерами. — Женщина стала закрывать дверь.
— Мы не репортеры, миссис Танака. Я адвокат. А это доктор Чесни.
— И что вам надо?
— Мы ищем материалы по другому убийству. И кажется, дело связано со смертью вашего мужа.
Внезапно любопытство сверкнуло в глазах миссис Танака.
— Вы о той медсестре? Рихтер?
— Да.
— Что вам о ней известно?
— Мы расскажем, если вы нас впустите.
Она колебалась, но любопытство победило.
Открыв шире дверь, жестом пригласила пройти в приемную. Она была высокая для японки, слишком высокая, выше Кейт. Простое синее платье, высокие каблуки, золотые серьги в форме морской раковины. Волосы были такого глубокого черного цвета, что могли показаться ненатуральными, если бы не единственная седая прядь на правом виске. Мари Танака была исключительно красивой женщиной.
— Простите за некоторый беспорядок. — Она обвела рукой безукоризненно чистую приемную. — Столько дел свалилось, надо разобраться. — Она взглянула на пустые кушетки с таким видом, как будто удивилась, куда вдруг исчезли пациенты. На столиках все еще разложены журналы, ящик с игрушками для детей притулился в углу. Единственным напоминанием о трагедии была карточка с соболезнованиями и ваза с белыми лилиями, посланная от разделяющих скорбь пациентов. Через стеклянную дверь комнаты ожидания видны были две женщины, они разбирались с бумагами.
— Столько всяких счетов, бумаг, я раньше ни о чем понятия не имела. Генри сам все делал, а теперь, когда его нет… — Миссис Танака устало присела на диван. — Вы знаете о моем муже и той женщине, не так ли?
Дэвид кивнул.
— А вы знали?
— Да, то есть я не знала ее имени. Смешно, правда? Как говорят, жена узнает последней. — Она взглянула на двух женщин в соседней комнате. — Уверена, они тоже знали, как и все. В клинике одна я была в неведении. Глупая жена. Вы сказали, что расскажете об этой женщине. Энн Рихтер. Что вы о ней знаете?
— Я работала с ней… — начала Кейт.
— Правда? — Миссис Танака взглянула на Кейт. — Я ее никогда не встречала. Какой она была? Красивая?
Кейт поколебалась, она понимала, что сейчас этой женщине любая информация о любовнице мужа доставит боль. Или ей нравилось страдать?
— Энн была… привлекательной женщиной.
— Умная?
Кейт кивнула:
— Она была хорошей медсестрой.
— Я тоже. — Миссис Танака закусила губу и отвернулась. — Я знаю, она была блондинкой. Мне говорили. Генри любил блондинок. Какая ирония, верно? Он любил то, чем я не могла быть. — Она внезапно с чисто женской подозрительностью взглянула на Дэвида: — А вам не нравятся восточные женщины?
— Красивая женщина — всегда красивая женщина, — невозмутимо ответил он. — Я не дискриминирую женщин.
Миссис Танака смахнула с ресниц слезу.
— Зато Генри подверг дискриминации меня.
— У него были и другие? — мягко спросила Кейт.
— Наверно, — она пожала плечами, — он ведь был мужчиной.
— Вы когда-нибудь слышали об Эллен О'Брайен?
— Она… тоже имела связь с моим мужем?
— Мы надеялись, что вы нам скажете.
Миссис Танака покачала головой:
— Он никогда не называл имен. Но я никогда и не задавала вопросов.
Кейт нахмурилась:
— Почему?
— Не хотела, чтобы он мне лгал. — И по тому, как она это произнесла, стала понятна занятая ею в браке позиция.
— Вам сообщили, что есть подозреваемый? — спросил Дэвид.
— Сержант Броуфи приходил ко мне вчера вечером. Он показал фото этого человека.
— Вы его узнали?
— Никогда его не видела, мистер Рэнсом. Знала только, что на моего мужа напал какой-то псих. Пять лет назад. И что глупые полицейские отпустили его на следующий день.
— Ваш муж отказался заводить дело, — сказал Дэвид.
— Что?
— Поэтому Декера и выпустили сразу. Похоже, что ваш муж хотел замять это происшествие.
— Он мне никогда не говорил об этом.
— А что он вам сказал?
— Почти ничего. Но мы не говорили о многих вещах. Поэтому и сумели прожить вместе все эти годы. Негласное соглашение. Я не спрашиваю о его женщинах, он о том, куда я трачу деньги.
— Вам, значит, ничего не известно о Декере?
— Нет. Но, может быть, Пегги вам расскажет о нем.
— Пегги?
Она кивнула на стекло:
— Наша секретарь в приемной. Она была здесь, когда все случилось.
Пегги оказалась блондинкой лет сорока, похожей на амазонку в белых брюках в обтяжку. Хотя ее пригласили присесть, она предпочла стоять. Или не хотела сидеть рядом с миссис Танака?
— Помню ли я его? — повторила она. — Да я его никогда не забуду. Я прибиралась в одном из кабинетов, когда услышала крики и выбежала. Этот псих был здесь, в приемной. Он схватил Генри… доктора Танаку за горло и орал на него.
— Осыпал бранью?
— Нет. Что-то вроде «Что ты сделал с ней».
— Вы уверены?
