что ждало его впереди.
Мотоманевренная группа, так называемая «точка», находящаяся под Рустаком, была самой удаленной в погранотряде. Пограничники не должны участвовать в боевых операциях на сопредельной территории, в их задачу входила только охрана границы. Но война в Афганистане диктовала свои правила игры, и пограничники, переодетые в обще- войсковую форму без знаков указания рода войск несли службу в пятидесяти километрах от государственной границы, на территории Афганистана. «Точка» располагалась на одной из самых высоких сопок и тактически занимала выгодное положение. Территория подразделения ограждалась забором из нескольких рядов колючей проволоки, перед которым на расстоянии пятидесяти метров были установлены мины и сигнальные ракеты на растяжках. По периметру стояли доты, в которых часовые круглосуточно нести службу. Ворота контрольно-пропускного пункта охранялись двумя вкопанными в землю боевыми машинами пехоты.
Если смотреть на «точку» с вертолета, то, кроме ограждения из колючей проволоки и караульных помещений, ничего нельзя увидеть. Весь военный комплекс, включая штаб, медсанчасть, помещения личного состава, прачечную и пекарню, находился глубоко пол землей. Наверху располагались только домик разведчиков, прозванный пограничниками центром афгано-советской дружбы, минометная батарея и площадка для посадки вертолетов, выполненная из скрепленных между собой металлических листов. Несколько единиц бронетехники находились в капонирах и были накрыты маскировочной сеткой.
«Точка» поддерживала представителей официальной власти в Рустаке и контролировала ситуацию в радиусе пятидесяти километров. Разведчики подразделения вели агентурную работу в Рустаке и соседних кишлаках, собирая информацию о передвижении банд и выявляя пособников душманов.
У командира мотоманевренной группы капитана Сергеева было приподнятое настроение. Через два часа на «точке» ожидали «вертушку», на которой Сергееву предстояло лететь в Союз. Три дня назад был получен приказ о его назначении начальником заставы на одном из участков таджикско-афганской границы. На этом же вертолете должен был прилететь новый командир мотоманевренной группы. Три дня Сергеев наводил порядок. Вместе с заместителем по тылу он придирчиво проверял материальную часть, лично обошел казармы, солдатскую и офицерскую столовые, санчасть, банно-прачечный комплекс и пекарню. Общее руководство уборкой было поручено прапорщику Козорезу, которого солдаты за глаза называли Тормозом. Прапорщик был медлительным, нерасторопным, но исполнительным службистом, воинский устав знал как свои пять пальцев и исполнял неукоснительно. Поручив Козорезу наведение порядка, Сергеев был твердо уверен, что все будет нормально.
В полдень над «точкой», подняв облако желтовато-серой пыли, завис МИ-29. Получив разрешение на посадку, он мягко приземлился на вертолетной площадке. Из багажного отсека молодцевато спрыгнул розовощекий крепыш в полевой форме, с погонами старшего лейтенанта. Сергеев в окружении командиров отделений поджидал его на плацу. Офицеры с интересом рассматривали нового командира. Поступила информация, что старший лейтенант неспроста назначен на капитанскую должность — он был сыном командующего Среднеазиатским пограничным округом генерала Свинарева.
Старший лейтенант четким шагом подошел к группе офицеров и, отдав часть, представился старшему по званию капитану Сергееву. Капитан пожал руку и поочередно представил ему офицерский состав. В сопровождении офицеров оба командира обошли территорию. Старший лейтенант придирчиво осматривал жилые и хозяйственные помещения, капониры, минометную батарею, парк БТРов и БМП, склад оружия и боеприпасов.
По традиции обход закончился в офицерской столовой. Прапорщик Козорез отрапортовал и, стоя навытяжку, ждал указаний. Старший лейтенант, заглядывая по углам, осмотрел помещение столовой. По всей видимости, приему пиши он уделяя особое внимание. Протерев носовым платком длинный стол и скамейки и убедившись в их чистоте, перешел на кухню. На пищеблоке два повара в белоснежных фартуках и колпаках готовили обед. Старший лейтенант заглянул в котел, снял пробу с первого блюда и продолжил обход кухни. По выражению лица можно было понять, что он находил состояние кухни удовлетворительным. Собираясь возвращаться в столовую, где его ждали офицеры, командир «точки» заглянул в шкаф для посуды. Там за стопкой тарелок сиротливо стояла пустая бутылка из-под водки.
Осторожно взяв ее двумя пальцами за горлышко, как будто он собирался отправить бутылку на дактилоскопическую экспертизу, старший лейтенант поднес ее к лицу Тормоза:
— А это что? — воскликнул он, краснея от возмущения.
— Виноват, товарищ командир. Свинья всегда грязь найдет.
Офицеры, наблюдавшие эту сцену через дверной проем, разразились дружным смехом. Можно было талько гадать, кого имел в виду Козорез, но с этого момента к старшему лейтенанту намертво прилипла кличка Свинья.
Хмурых зимним утром разведчики получили информацию о передвижении каравана верблюдов, который двигался в сторону Пакистана в сопровождении семи погонщиков. Первое отделение во главе с лейтенантом и переводчиком выехало на задержание.
Пограничники на двух бэтээрах перехватили караван в русле высохшей речки. Бойцы, на ходу выпрыгивая из бронемашин, взяли караван в плотное кольцо.
Лейтенант через переводчика приказал погонщикам лечь на землю липом вниз. Афганцы выполнили команду и, закинув руки за голову, улеглись рядом с переступающими с ноги на ногу вьючными животным. Верблюды восприняли это как остановку на привал и, глухо звеня медными бубенцами, поджав под себя длинные голенастые ноги, охотно расположились рядом с хозяевами.
— Всех обыскать! — скомандовал лейтенант. — Цель поиска — оружие, боеприпасы, наркотики, валюта.
Бойцы действовали уверенно и сноровисто, но, кроме продуктов и пожитков, ничего не обнаружили. Тщательный обыск погонщиков также не дал результата. Это были обычные афганские крестьяне, кочующие в поисках лучшей доли. Зацепиться было не за что. Но и возвращаться на «точку» с пустыми руками лейтенанту не хотелось. Что-то в этой ситуации ему было непонятно, а потому тревожило и требовало решительных действий. Лейтенант служил в Афгане уже третий год и успел многое повидать. Сейчас он был почти уверен, что караван появился здесь неспроста.
— Всех раздеть до пояса и осмотреть, — приказал он прапорщику Козорезу. — У кого найдешь свежие шрамы, забираем на «точку».
Из семерых задержанных только у одного был свежий шрам под лопаткой. Он объяснил, что подорвался на мине, собирая хворост.
Лейтенант был уверен, что афганец врет, противопехотная мина поражает прежде всего нижнюю часть туловища. Теперь он точно шаг мог человек принимал участие в боевых действиях, а свежее ранение было, скорее всего, от осколка мины, выпущенной из миномета, прозванного солдатами «плевательницей». Присмотревшись к нему, лейтенант обратил внимание на мускулистые руки, подтянутый живот и развернутую, выпуклую грудь: наверняка, перед ним стоял воин, и не простой душман Лейтенант представил его в камуфляже и зеленой чалме, с автоматом Калашникова в руках, обвешанного запасными рожками и сумками с боеприпасами, легко перескакивающим через валуны и горные ручьи. Без сомнения, это был враг, сильний и безжалостный, лейтенант не хотел бы поменяться с ним местами: окажись он во власти этого человека, смерть показалась бы ему избавлением.
— Этого берем с собой, скомандовал он, остальных под конвоем в Рустак и сдать царандоям (афганский милиционер).
На «точке» афганцем занялись разведчики. Трое суток он держался, повторяй заученную легенду, пo которой он был обычным дехканином. Допросы велись круглосуточно. На афганце не было живого места. К вечеру третьих суток разведчики пригласили фельдшера.
— Крепкий орешек, — с неприязнью заметил начальник разведки, — придется применить «растормозку». Но не переусердствуй. Мне он нужен живым.
Фельдшер сделал пленному внутривенную инъекцию фенобарбитала, разведенного чистым спиртом. Такая смесь в повышенных дозах полностью отключала сдерживающие центры, и человек был не в
