20.10. Прошло всего несколько минут.
Я спустился на первый этаж. В столовой зашел за барную стойку и насыпал в кофеварку «Арабики». Подождал, когда кофе сварится, положил ложечку сахара. Посидел, отпивая густую черную жидкость маленькими глотками. Зеленые цифры на дисплее кухонного гарнитура высвечивали цифры «20.10».
Захотелось покурить. Я не курю, но сигареты в баре всегда есть. Я достал пачку «Парламента» и с наслаждением выкурил сигарету.
Цифры на дисплее не менялись.
Я включил телевизор и пощелкал каналы. На «Эфире» шел какой-то боевик, в углу экрана часы показывали: «20.10».
Я подождал минут пять.
Все оставалось по прежнему.
Тогда я оделся, прошел в гараж и завел двигатель автомобиля. Стальные ворота отворились, я пультом закрыл их за собой и направился в сторону центра.
Я ехал в потоке машин, поглядывая на часы на приборной доске. На светофоре опустил стекло и спросил пассажирку соседней «Ауди» – брюнетку с кошачьи подведенными глазами: «Скажите, пожалуйста, который час?»
Девушка не расслышала. Она открыла окно и улыбнулась: «Что?» – «Который час?» Брюнетка взглянула на крохотные наручные часики, тут ее спутник переключил передачу и рванул вперед не дожидаясь желтого. До меня донеслось: «Десять минут девя…»
Я включил радио, и… словно режиссер этого необычного спектакля только и ждал момента, из колонок загрохотал раскатистый голос: «ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ, ГОСПОДА!»
В тот же миг со всех сторон грянули автомобильные гудки, сигнализация, тонко закричал мальчишка, раздающий на перекрестке флаеры… колокола Богоявленской церкви впереди забили что-то вроде набата… Но все перекрывал громоподобный дикторский баритон… торжественно… с эхом: «ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ!.. ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ!..»
Я встал, запертый в пробке. Почему-то подумалось – неплохо тому, кто успел вернуться домой и потягивает пиво под футбольный матч – ему предстоит вечное блаженство. Хорошо тем, кто отдыхает в приятной компании, занимается любовью или гуляет по морскому пляжу. А чей рабочий день еще продолжается? Ему пахать и пахать бесконечно…
Да, но вечно сидеть перед телевизором? Перманентно заниматься сексом и нескончаемо гулять? Все-таки нелепо застревать навсегда в одной мизансцене.
Шум прекратился так же неожиданно как и начался, и жизнь, казалось, вернулась в привычное русло. Впрочем, по сторонам я больше и не смотрел. Машины впереди тронулись, я доехал до перекрестка и осторожно, по средней полосе, поехал обратно.
Галлюцинации. Сновидения. Игры разума.
Почему сейчас?
Ничего не бывает случайным.
Я загнал машину в гараж и вошел в дом. В столовой выжал в бокал два апельсина. Взглянул на часы. Половина одиннадцатого.
Когда произошел переход из трансового состояния в обычное – я не заметил.
.
В ближайшие дни я углубился в тему. Не скажу, что меня удовлетворила собранная информация.
Авторы научных работ, изучавшие свойства бессознательного, в один голос признавались: «Бессознательное по определению непознаваемо». С 1720 года, когда Лейбниц впервые сформулировал концепцию бессознательного, ученые почти не продвинулись вперед.
Юнг в «Тавистокских лекциях» писал: «Мы не знаем, как далеко простирается власть бессознательного, потому что просто ничего о нем не знаем. Что можно сказать о вещи, о которой не знаешь ничего? Сказать нечего».
Обнадеживающе.
«У нас есть только непрямые доказательства, что существует ментальная сфера, пребывающая по ту сторону сознания…».
По ту сторону сознания.
Весь следующий день я изучал литературу по теме, а вечером отключил телефоны и приготовился к погружению в транс.
Я сел в кресло и сделал глубокий медленный вдох. И еще раз.
Начали.
Блик на экране компьютера. Лист бонсая. Синее пятно книжной обложки. Хорошо. Звуки дыхания, музыка в колонках, шум машин за окном. Спокойствие. Рука на левом колене, я чувствую ее тяжесть… Мягкая ткань ворота рубашки… Ноги теплые… Очень хорошо…
Я закрыл глаза.
…блик… дыхание… приятная тяжесть… лист бонсая… музыка… такая спокойная… спокойная…
«Ты готов?» – спросил монах.
«Да» – ответил я.
«Тогда поехали».
Что-то глухо толкнулось в барабанные перепонки, в лицо пахнул горячий ветер, затем раздался длинный тонкий свист – и наступила тишина.
«Открой глаза».
Передо мной расстилался унылый пейзаж. Бесконечное ровное плато, покрытое травой и редким кустарником. В блеклом небе едва проглядывало слепое солнце. Почерневшая от старости хижина неподалеку выглядела нежилой, в окнах висели обрывки мутной пленки, ржавая лохань у входа наполовину вросла в землю.
Доски крыльца скрипнули, когда по ним спустился человек в черной монашеской рясе и резиновых сапогах. Он подошел, вытирая ладони о подол.
- Здравствуй, Фиш.
Я его никогда не видел.
- Кто ты?
Он приподнял брови.
- Ты знаешь, не прикидывайся.
- Ты похож на монаха.
Он усмехнулся.
- Да. Только у меня свой Орден.
Я огляделся по сторонам. Смотреть было особенно не на что.
- И где я?
- А ты как думаешь?
- Либо в глубоком трансе либо во сне.
- То есть, все это, – он повел рукой, – исчезнет, стоит тебе проснуться?
- Что-то вроде того.
Монах опять усмехнулся.
- Наивное объяснение, тебе не кажется?
- Мне – нет.
На крышу хижины сел ворон. Гнилая солома расползалась под его лапами, и он повозился, утраиваясь поудобнее.
- Ты получил ответное письмо? – спросил я.
- Да. Потому и решил встретиться с тобой.
- Может, все-таки объяснишь смысл твоей игры? Зачем я здесь?
Его тонкие губы растянулись в улыбке.
- Сам разберешься, Фиш, не в моих интересах тебе помогать. Хотя… небольшую фору дам. Слушай. Есть три особенности, присущие этой реальности, их нужно иметь в виду. Нелинейность,
