В эти тревожные дай даже Вишваджит присмирел. Поэтому когда однажды он остановился посреди улицы и стал кричать, вокруг него сразу собралась толпа. Все ждали с любопытством, что же скажет старый Вишваджит. После того как в храме Ахираджа он бросил в лицо Амен-Ра дерзкие слова, горожане почувствовали в нем великую силу, которую никому не сломить. Напрасно высокочтимый Манибандх тогда взывал к горожанам. Никто из них не поднялся и не сказал ни слова против блаженного.
— Жители великого города! — кричал Вишваджит. — Погибель идет на вас, а вы погружены в сон неведения. Вся ваша гана, все ваши права разлетятся в прах. Вы струсили, и поделом вам! Вы думаете только о барышах. В вас ничего не осталось, кроме лжи. Глава ганы занимается только тем, что ставит печати на описях собственных богатств, словно престарелый царь, выживший из ума. — В толпе засмеялись. Старик выхватил из рук горожанки ребенка и поднял его вверх.
— Недалек тот день, когда северные дикари подденут на пики ваших младенцев!
Женщина бросилась к старику, отняла ребенка и скрылась в толпе.
— Вы могильные черви, — кричал старый Вишваджит, — низкие души! Вы называете себя носителями человечности, но вы людей превратили в рабов! Неужели вы думаете, что рабы будут защищать вас? Когда в них пробудится человеческое достоинство, они, как молния с неба, обрушатся на вас, и вы, жалкие пленники роскоши и разврата, сгинете, повесившись на собственных поясах!
Люди еще тесней окружили старика. Не так уж он безумен, этот Вишваджит! Он говорит правду!
— Думаете, за морем трепещут, услышав ими великого города? Скоро запылают в огне ваши дома, тяжелые копыта коней разрушат ваши улицы. Ваши женщины превратятся в рабынь и будут покорно встречать насильников. Вы будете стоять над трупами ваших сыновей. Тогда вы вспомните обо мне и спросите: «Вишваджит! Что же нам делать?» Так я отвечу вам сегодня: «Будьте готовы остановить бурю, идущую с севера!»
Горожане заволновались.
— Мудр тот, кто отыскивает дорогу до наступления ночи. А вы?.. Когда крестьянин засыпает, запряженные в телеги быки продолжают идти дальше. Глупцы, вы подобны этим быкам! Вам и невдомек, что, пока крестьянин спит, кто-то может повернуть телегу в другую сторону и она свалится где-нибудь в яму. Вам не дано знать этого, потому что ваше дело послушно тянуть чужую повозку с кладью! Идемте со мной! Идемте! Я покажу вам все ваше ничтожество. Я посмотрю, найдется ли смельчак, который возразил бы мне!..
Вишваджит протиснулся сквозь толпу и решительно зашагал по улице. Все двинулись за ним. К шествию присоединялись случайные прохожие, выбегавшие из домов любопытные жители, дети. Смуглые детские тела мелькали в толпе. Дети Мохенджо-Даро носили лишь набедренные повязки. Зато на шее и на руках у каждого непременно позвякивали амулеты — крохотные медные или серебряные таблички, исписанные заклинаниями… Без них ни одна мать не отпускала своего ребенка из дома. Женщины, заслышав шум и крики детей, изумленно выглядывали из окон. Они ничего не могли понять. Заслонив от солнца глаза ладонью, всматривались в процессию старики. Блаженный Вишваджит безумствует, это не удивительно, но почему за ним бегут горожане? Девушки рассматривали толпу издалека, однако потом, завидев знакомых юношей, не могли сдержать любопытства и присоединялись к шествию.
Стражники не решались рассеять толпу, — ведь во главе ее шел Вишваджит. К тому же никто не творил беззакония. Раньше стража без колебаний и даже с охотой разгоняла подобные сборища, но сегодняшнее шествие было особым. Ни к чему ввязываться в спор со старым Вишваджитом, у него сейчас вид грозного бога Ахираджа. И стражники шли вместе с толпой.
Время от времени старик кричал:
— Идите сюда! Выходите! Выходите из своих домов ослы! На улице веет свежий ветер, а вы задыхаетесь в духоте своих тесных жилищ… Идите сюда!
Мелкие торговцы поспешно закрывали свои лавки и с неодобрением глядели на диковинное шествие. Особое беспокойство испытывали в эти дни чужеземные купцы. Они переселились в известный всему миру город, но все еще не могли в нем освоиться. Постоянно наблюдали они здесь множество любопытных и странных явлений, причин которых никак не могли уразуметь. И сейчас в растерянности смотрели они на шумную толпу.
Главная улица постепенно суживалась. Началась толкотня и давка, закричали те, кто был стиснут толпой. Шум усиливался. Особенно плохо приходилось детям. А сзади напирали новые толпы горожан, желавших знать, куда идет народ.
На повороте улицы к толпе присоединился стройный юноша. Это была Нилуфар. Она с удивлением смотрела вокруг, ничего не понимая. Почему так кричат дети?
— О великие горожане Мохенджо-Даро! — кричал старый Вишваджит. — Кто отнял у вас мужество? Кто так напугал вас?
Нилуфар была занята другим: она приглядывалась к корзине бананов стоящего вблизи торговца. Из-за спины какого-то горожанина она осторожно протянула руку и, схватив связку бананов, быстро удалилась. Горожанин увидел ее проделку и решил попытать счастья сам. Он запустил руку в корзину, но так как его никто не прикрывал, торговец сразу заметил вора. С бранью он вцепился в горожанина. Тот стал отбиваться. Оба упали, корзина опрокинулась, бананы рассыпались по земле. Дети с криком набросились на нежданное угощение. Видя такое беззаконие, остальные торговцы завопили: «Грабеж! Грабеж!» — и принялись с необычайным проворством закрывать лавки. Вишваджит закричал:
— Все вы грабители, дикари, воры!..
Теперь стражники имели право вмешаться, и они не замедлили врезаться в толпу. Нилуфар, ловко увернувшись от удара, выскользнула из этого скопища людей и побежала по улице. Но вскоре ее догнали преследуемые стражниками горожане. Чтобы избавится от них, Нилуфар свернула в узкий переулок. Там она наткнулась на слепого нищего.
— Господин! Дайте что-нибудь…
— Нет у меня ничего, — ответила Нилуфар, но тут же вспомнила о бананах. — Подожди-ка.
Достав спрятанный в одежде банан, она положила его в руку нищего. Слепой принялся громко восхвалять доброту господина, но Нилуфар уже свернула в другой переулок.
Было довольно темно, когда Нилуфар остановилась перед маленьким домиком. Оглянувшись по сторонам, тихонько постучала.
— Открыто, — ответил мужской голос.
Нилуфар вошла. Она тщательно заперла дверь и зажгла лампу. Поэт сидел на постели и о чем-то сосредоточенно размышлял. Улыбаясь, египтянка подсела к нему.
— О чем ты думаешь? — спросила она, выкладывая бананы.
— Ни о чем.
— Почему не зажег лампу?
Мне хорошо было в темноте.
— А дверь почему открыта?
— Тебя же не было.
— Разве ты не мог закрыть дверь? А если бы пришел кто-нибудь чужой? — рассердилась Нилуфар.
— Никто, кроме Нилуфар, не придет сюда, — спокойно ответил поэт.
Только сейчас он заметил бананы.
— Откуда ты их взяла? Хорошие бананы.
— Да нет, не очень хорошие.
— Зато наша Нилуфар очень хорошая. Она покупает на рынке товары, ничего не платя за них.
Нилуфар радостно засмеялась и рассказала поэту обо всем, что видела в городе. Потом они принялись уничтожать бананы.
Вдруг за дверью чей-то женский голос произнес:
— Мать!
Нилуфар и поэт переглянулись.
— Мать! — снова позвал голос.
— Кто там? — спросил Виллибхиттур.
— Подайте что-нибудь…
