куски картошки и гущу, а без аппетита похлебал жижу.
Ночью по микрофону мы услышали диалог:
— В натуре, куда тебя сегодня Старый водил?
— Я ж говорю, — разговаривали. В квартиру на девятом этаже.
— Че, вот так вот, просто разговаривали?…
— Ага. Я не понял, нахрена ему это. Про Инея расспрашивал, про меня.
— А про нас?
— Не.
— Курить, говоришь, дал?
— Ага. Одну сигарету.
— А с х. я ли?
— Да не знаю я!
— Добрый, что ли?
— Старый, он вроде, ниче…
— Ниче, говоришь?… А меня сегодня ногами отметелил, ни с того ни с сего! А тебя сигаретой, гришь, угостил?
— Да я-то при чем? Ну, угостил. Отказываться, что ли?
— А еще чем угостил?
— Ничем больше…
— А че ты, сука, не жрал почти? Не хотел? Аппетита не было??
— Че вы доеб…ись! Устал я просто, в горло не лезло!
— Устал, нах?? Разговаривая, устал? А че ты воду пил, как верблюд? И ссал потом на полведра. С чего у тебя сушняк?
— Бля, от него в натуре копченкой пахнет!
— Че вы, гады! Какой нах копченкой!
— Такой! Дай руки понюхаю!
— Хер у себя нюхай!
Послышались звуки ударов и звяканье цепей. С интересом слушавший этот «радиоспектакль» по радио же батя довольно улыбнулся, Толик заржал, я же взял биту, готовясь идти разнимать драчунов. Но батя остановил меня, и мы вновь стали слушать. Не то, чтобы мы боялись их сговора, или всерьез опасались нападения, — нет, достаточно было развести их по разным квартирам и не давать общаться; но вот это «разводилово» вносило элемент интриги в наше довольно скучноватое, если не считать риска на мародерке, существование. Своего рода заменитель телевизору с дурацкими ток-шоу, по которым, оказывается, не смотря на всю их глупость, мы успели соскучиться.
Впрочем, драка быстро прекратилась; шипя друг на друга матерно и обещая друг другу всякие неприятности, из которых самым безобидным было «кишки вырву, кадык перекушу», гоблины заворочались, устраиваясь спать.
На следующий день батя опять первого забрал Ибрагима и поставил его долбить стенку на десятом этаже первого подъезда, откуда до четвертого этажа не доносилось ни звука. От предложенной сигареты тот «героически» отказался, как и от перловой каши с селедкой. Облизываясь, давясь слюной, он так и не притронулся к чашке. Батя не настаивал…
Повкалывав ударно больше часа, он был возвращен «в коллектив». Батя увел Равшана. Вскоре глухо послышались удары ломом в бетонное перекрытие.
— Че, опять разговоры разговаривали и курили? — с ненавистью спросил Джамшут.
— Не. Стенку долбил наверху.
— Ага, наверху. Че мы с Анафемой перекрытия бетонные херачим, а он стенку скребет где-то, да еще сигареты получает!
— Пошел нахер, ничего я не курил, на, дыхну!
— Себе на хер дыхни, падла!
Они готовы были сцепиться, и мне пришлось вмешаться, оторвавшись от «Таинственного острова» Жюль Верна, который я читал, считай, одним глазом, стараясь не упускать из виду и вкалывающих пеонов.
— Э, работнички! Я сейчас встану, и встреча с Толиком покажется вам детским утренником! Быстро закончили трепаться и за работу!
Злобно поглядывая друг на друга, они вновь застучали ломами в стену.
Я вообще всегда имел ввиду возможность «покушения» на меня, тот же брошенный лом, и потому был настороже. Чуть что — я бы всегда успел «выпасть» из комнаты в коридор, где они меня не достали бы из-за цепей, пристегнутых к батарее. Но и уж потом бы… Если бы они рискнули пойти на такое, то тот перфоманс, что устроил Толик с их дружком в подъезде девятиэтажки посредством топорика, показался бы им детским мультиком рядом с фильмом ужасов.
А вообще я практиковал делать проще, — указывал «фронт работ» и уходил читать в соседнюю комнату. Если вдруг удары в стену становились, на мой взгляд, редкими; или не сильными, — я возвращался. По правилам, установленным батей, это выглядело так: не входя в комнату, я командовал:
— Инструменты на пол, лечь ногами ко входу, руки за голову, время пошло!
Толик так их надрессировал на эту команду, что выполняли они ее так же быстро, как выражался батя, «как новобранцы в учебке по команде старшины „Вспышка сзади!“». Потом вообще, для краткости, стали командовать «Вспышка сзади» — и понимали, гады! Особенно когда недостаточно быстрое выполнение команды сопровождалось жесткими звиздюлями.
Я издалека заглядывал в комнату, увидев, что они лежат «по регламенту», входил. Раздавал звиздюли за нерадивую работу и, наметив очередное «от сих до сих, в темпе, время пошло!», уходил опять в другую комнату читать. «Таинственный остров» мне положительно нравился; хотя с объемом работ, провернутым на острове столь ограниченной группой людей, Жюль Верн, пожалуй, и приврал…
Сейчас мне просто было интересно их поведение, само развитие интриги. Сериал, еклмн!
Через час вернулся вконец замордованный батей потный Равшан.
Джамшут заискивающе спросил «Который час?», явно ожидая обеда; но, получив вместо ответа затрещину, поплелся под батиным конвоем продолжать долбежку перекрытий.
Вернулся он перед обедом весь взъерошенный, едва сдерживающийся. Во время обеда придвинулся поближе к Равшану и на ухо шепнул:
— Че узнал-то… Это сука нас сдает, оказывается… Да еще врет к тому же!
— Э, закончили базар! — прервал я их междусобойчик.
Зато ночью мы по радио могли насладиться завершением интермедии. Как только батя пристегнул их цепи к батарее и ушел, пожелав спокойной ночи, Равшан-Анафема неожиданно пнул бывшего главаря и скомандовал:
— Иди-ка к параше, постой там! Нам тут с Вальком перетереть надо!
— Ох. ел?? — вызверился Ибрагим-Бруцеллез, — Че за секреты?? Тут говори!
— Иди, я сказал! У тебя со Старым свои секреты, у нас с Вальком свои!
— Ты че несешь, какие у меня со Старым секреты??
— Иди к параше, тебе говорят! А то удавим ночью, и скажем, что сам удавился! — поддержал Джамшут Равшана.
Последовала короткая возня, звяканье, звук падения тела на пол; потом невнятные угрозы и наконец, шаги, сопровождающиеся позвякиванием цепи.
— Слышь, он на нас стучит Старому, точно тебе говорю! Причем врет ведь, паскуда! Свои слова нам приписывает! Я теперь понял, че меня вчера Старый пизд. л! Ты прикинь, долблю я сегодня, долблю; а Старый развалился в кресле и че-то болтает, че-то философствует, типа. Я особо не вслушивался в его пизд. ж, но тут он возьми и скажи: «Вы, типа, если в Крыса лом метнете и промахнетесь, а тем более если попадете — то потом на этом ломе все втроем и надеты будете, — через задний проход до гландов!» Я, бля, сначала своим ушам не поверил; думал он так, пизд. т ни о чем, а он и продолжает: «Это ведь твоя идея, не так ли?» Я так и офигел. Не, говорю, не понимаю, о чем вы говорите, Олег Сергеич, — а сам-то понял, это
