попадешь, но тебе на точность и стрелять не надо, будешь бить на десяток шагов в тушку — вполне достаточно. Но держать учись! Патрон 7.62 мощный, смотри, как бы не присунуло тебе отдачей в рыльце-то, хы. Плотно держи. Вот так, двумя руками. Вон в того давай, в желтой куртке, видишь? Пробуй.
Я подошел к балкону, Толик оглянулся на меня, и вновь к Белке:
— К носу-то близко не подноси, я ж говорю — отдача… Вот. Жми давай. Только не дергай.
Гулко, на весь двор, грохнул выстрел.
— Ха-ха! — смеялся Толик, — Возможность пострелять прямо с балкона — несомненное достоинство БэПе! Мимо!
Я вышел на балкон и, облокотившись на перила, посмотрел, куда они шмаляют. Они выцеливали бомжей, роющихся в помойке. Вчера мы выкинули туда несколько десятков килограмм совсем испортившейся без холодильников колбасы, которую не рисковали давать даже нашим пеонам, и теперь возле помойки с горой мусора и пластиковых мешков копошились несколько бомжей. Был и в желтой куртке. После выстрела, эхом разнесшимся по двору, бомжи завертели головами, оглядываясь; но, видать, так и не поняли кто и откуда среляет. Не поняли и то, что стреляют в них. Повертели головами, и опять полезли в вонючую мусорку. Она уже и так вся была растерзана, разворочена, выпотрошена. Постарались и такие вот субъекты, и собаки. Все больше становилось крыс…
Собственно, может быть они и не бомжи, даже наверняка не бомжи — откуда бы столько людей, роющихся в помойках, было бомжами? — в городе, где пустовало, наверное, четыре пятых жилья или даже больше. Но последнее время в городе похужело со жратвой, в «Центры Спасения» и вообще в «Зеленую Зону» уже просто-напросто не пускали, менять что-то на пищу на рынках?… А что могли предложить на рынках те же пенсионеры, во-время не удравшие ни в деревню, ни в Центры Эвакуации, чего уже, и в достаточном количестве не имели те, у кого была еда — бывшие владельцы продуктовых точек города, рыночные спекулянты? Даже селяне, изредка приезжавшие в город, теперь предпочитали не менять продукты на городские ништяки, а просто тупо вламываться в оставленные квартиры и брать понравившееся даром… Конкуренция со стороны мародеров нарастала, как и предполагал батя…
Вот они и рылись в помойке, выбирая не полностью протухшую колбасу. А ведь еще даже не начались холода… Батя однозначно сказал, что еще до Нового Года половина оставшихся в Городе перемрет от голода и кишечных болезней, — теперь ведь практически все брали воду из реки, и далеко не факт, что ее тщательно и долго кипятили.
Снова грохнул выстрел, и опять копавшиеся в помойке люди завертели головами, ища «кто и куда».
— Ну что ты? — выговаривал Белке Толян, — Я же говорю, — держи крепче!
— Подбрасывает сильно! — пожаловалась та, передергивая затвор. Дымящаяся гильза полетела с балкона во двор. Звякнула об асфальт далеко внизу.
— А ты прижми к перилам! — подсказывает Толик и уже мне:
— А ты чо, Крыс? Пострелять не желаешь? Из обновки-то?
Я достал наган. Шмальнуть, что ли? Но не в людей же!
— Толян, так ведь можно и попасть. А они мне ничего плохого не сделали.
— Ну и пох. Не сделали, так сделают. И не сделали еще только потому, что не смогли, — ты же насчет людей не заблуждаешься, не?… Мы ведь не из человеколюбия и не от доверия в Башне запираемся, и батя твой вон минами все обклеил?…
— Не, в людей не буду.
— Ну смотри. Если тебе по банкам интересней… — и опять отвернулся к Белке, старательно выцеливающей мужика в желтой куртке.
Из квартиры подошел батя.
— Стреляете?… — спросил он со странной интонацией.
— Белка стреляет. В бомжей на помойке, — ответил я, — Пока ни в кого не попала.
— А ты?
— А что я? Я смотрю.
Мне показалось, что батя облегченно вздохнул. Вышел на балкон, встал рядом. Проследил направление ствола обреза.
— Толян, это все-таки люди…
— Да пох!.. — тот только досадливо дернул плечом, склонившись над целящейся Элеонорой, — Вот- вот, еще-еще… Главное, не дергай…
Грохнул выстрел, и мужик в желтой куртке повалился на асфальт.
— Попала, попала!! — радостно закричала Белка.
— В кого попала, Элеонора? — спокойно спросил батя.
— Вон, в него! — радостно обернулась она.
— В кого? — Батя всмотрелся, даже показал пальцем — Вон в того человека? Так неудачно — только ранила. Ты давай, добей его, девочка.
Мужик в желтой куртке, и правда, поднялся на четвереньки; и, приволакивая за собой ногу, пополз в сторону ближайшего дома. От мусорки, как тараканы, пригибаясь, побежали в стороны фигуры.
Белка растерянно перевела взягляд на Толика.
Тот, насупясь, тяжелым взглядом уперся в брата.
— Ну-ну, стреляй в него, он теперь раненый, быстро бежать не сможет, — легче попасть, — продолжал батя. У меня что-то внутри поджалось — запахло реальным конфликтом. Этого нам еще не хватало.
Белка растерянно переводила взгляд с Толика на батю и обратно.
— Ну че. Мочи в него. Фигли встала, — буркнул Толик.
— Не, Толь, я пойду, пожалуй… — Белка стала упячиваться к выходу с балкона.
— Че так? — продолжил батя, — Нормальная такая мишень, яркая, передвигается медленно. Опять же — теперь сдохнет все одно. Кто его там с простреленной ногой лечить станет, нахер он кому нужен.
Белка, не отвечая ни слова, сунула обрез в кобуру и юркнула в комнату.
— Ты задолбал, братан, со своими поучениями!.. — угрожающе начал Толик.
— Хоть бы патроны пожалел, если на людей насрать; жечь с балкона, нашли занятие!
— Солить их, что ли?? — Толик пнул ногой стоявший на балконе небольшой пузатый рюкзачок с цветными завязочками и розовым флисовым мишкой на лямке, явно раньше принадлежавший какой-то школьнице. В рюкзаке глухо звякнуло. — В приложение к АПБ прапор насыпал, без счета. Ты мне скажи, вот че ты встреваешь?? Тебе бомжей жалко? Ты человеколюбцем заделался??
У меня начали гореть уши; хотя я старательно делал вид, что что-то высматриваю во дворе, появилось четкое ощущение, что сейчас меня прогонят.
— Крыс, ты че здесь застрял? Пеоны что теперь, в отпуске??
— Работают они, работают… — буркнул я, выскочил с балкона и помчался проверять пеонов.
Прокрался на цыпочках к двери в комнату, — пеоны уже зачистили края дыры в том месте, где я показывал, и теперь сидели рядом, вяло переругиваясь. Ибрагим вертел в руках замок, которым цепи были пристегнуты к стояку батареи отопления.
Гаркнул «Вспышка сзади!» — гоблины заполошно брякнулись на пол, лицом вниз, «по регламенту» — с руками за голову. Схватил стоявшую в прихожей ручку от швабры, влетел в комнату и врезал по разу Джамшуту и Равшану, чтоб не тащились; и от души отделал Ибрагима; стараясь, впрочем, не попадать по рукам и голове. Тот визжал и закрывался руками. Трогать замок и цепи им вообще с самого начала было настрого запрещено. Забиваешь на «регламент», да?? Ах ты паскуда! Отвозив его палкой, — при этом лежащие рядом Равшан и Джамшут одобрительно гыгыкали и скалились, — еще пообещал, что про его проступок расскажу Толику, отчего тот совсем скис. Поставил им очередную производственную задачу, еще раз пнул напоследок Ибрагима, — вот паскуда, не уймется никак! — выскочил в коридор, бросил палку, и полетел опять к балкону. Подслушивать. А что делать? Хочешь знать, что делается — не жди, когда тебе принесут информацию на блюдечке, а собирай сам…
*** Батя уставил тяжелый взгляд на брата.
— Ты зачем его убил?
