Максим поправил ружьё на плече, топор за поясом и зашагал быстрее.
Вот и знакомая поляна.
— С толком выбрал, самое красивое место, — усмехнулся Максим. Осторожно раздвинув кусты, он выглянул и остановился в удивлении. Огромный лось неподвижно лежал посередине поляны. Нет, это не Буран. Буран стоит над ним, низко нагнув голову, касаясь рогами головы соперника. Не отходит. Не двигается, дышит тяжело, видно, как вздымаются бока. Он широко расставил передние ноги, и они, эти могучие ноги, дрожат, вот-вот готовы подогнуться.
Вдруг старик взмахнул руками и, не обращая внимания на ветки шиповника, хлеставшие его по лицу, выбежал на поляну.
— Буранушка, — проговорил он упавшим голосом. — Друг ты мой. Да что же это приключилось!
Ноги лося вздрогнули сильнее. Он попытался повернуться, но… не повернулся. Затем дёрнулся, стараясь поднять голову. Послышался глухой стук, точно кость стукнулось о кость, ещё и ещё. Лесник понял: в страшной схватке ветвистые рога врагов переплелись так прочно что расцепиться, освободить друг друга им было невозможно.
Буран с большим усилием, не поднимая головы, попятился, сдвинул с места лежавшего лося. Тот зашевелился, попытался встать, но снова беспомощно растянулся на земле и закрыл глаза.
— Дело-то какое! — проговорил старик. — Слыхать слыхал, а видать…
Недоговорив, он шагнул ближе, торопливо схватился за пояс и вытащил топор.
Буран, не поднимая головы, глухо жалобно промычал. Гордый великан не выдержал: сдался, попросил помощи.
— Сейчас, сейчас, Буранушка. Ослобоню тебя, обоих ослобоню!
Голос Максима приметно вздрагивал от волнения, но топором привычные руки действовали уверенно. Он нагнулся, примерился, размахнулся. Удар! Другой!
Буран, не поднимая головы, опять промычал. Теперь к жалобе примешивался страх.
Третий удар топора решил дело. Рог лежавшего лося свалился на землю и освободил рог Бурана. В ту же минуту лось грузно приподнялся. Опираясь на передние ноги, взбрыкнул задними. Шатаясь, повернулся и исчез в кустах.
— Знай, не дерись, — усмехнулся Максим. — Гуляй теперь, кривая голова, пока другой рог… — Но он недоговорил. Буран медленно — затёкшая шея плохо слушалась — поднял голову, покачал ею, словно пробуя, действительно ли он свободен, и неожиданно резко повернулся к леснику. Дед Максим не шевелился. Как поступит лось? В первые секунды ещё можно было отскочить, сорвать с плеча ружьё. Теперь поздно.
— Буранушка! — тихо позвал он.
Голова огромного лося возвышалась над неподвижным человеком.
Лось стоял тоже неподвижно, точно в раздумье. Но вдруг мутные глаза его загорелись недобрым светом, верхняя губа выпятилась, послышался угрожающий храп.
— Буран, — тихо укоризненно проговорил лесник и протянул руку.
И тут… недобрый свет исчез из глаз лося, прижатые уши поднялись. Он опять всхрапнул, но ласково, точно просил о чём-то. Рогатая голова склонилась, и мягкие бархатные губы дотронулись до протянутой руки.
— Признал, — прошептал старик. Он тихо поднял другую руку и осторожно погладил за ухом огромную голову. А бархатные губы всё ещё мягко перебирали его пальцы.
— Признал! — повторил Максим и вдруг порывисто обнял могучую шею, прижался к ней лицом.
Лось ещё раз всхрапнул, но не пошевелился.
Долго стояли они так на поляне, потерявшие и нашедшие друг друга.
КУКУШКИНЫ ДЕТИ
— Ку-ку… ку-ку… ко-ко-ко…
Нарядная, бронзовая с чёрным, птица замолчала, повернула голову, вытянула шею и прислушалась.
— Ку-ку… ку-ку… ко-ко-ко… — повторила она. Последнее «ко-ко-ко» прозвучало так тихо, что издали конца песенки нельзя было расслышать и потому вообще мало кто о ней знает: кукушка — осторожная птица, близко подойти к ней трудно.
Это куковал самец.
Из-за соседнего куста выпорхнула такая же птица, мелькнула между деревьями и исчезла. Кукушка без звука сорвалась с ветки и кинулась ей вдогонку. Теперь нелюдимые птицы некоторое время будут держаться вместе.
Похоже было, что эта пара встретилась уже не первый раз, но сегодня кукушке, будущей матери, было очень некогда, она даже не обернулась на самца, а он точно понял это и скромно следовал в отдалении. Мать торопилась пристроить своё первое яичко, да не по-честному — в собственное гнездо, а подкинуть чужим родителям на воспитание. И потому, перепархивая с дерева на дерево, прячась за кустами, она зорко высматривала — не найдётся ли что подходящее. Ей нужно было гнездо мухоловки, именно мухоловки, потому что каждая кукушка старается подкинуть свои яички такой птице, в гнезде которой вывелась и выросла она сама. Обычно и яйца её бывают похожи цветом на яички воспитательницы.
Наконец, найдено! Пара крошечных мухоловок хлопотала около своего гнёздышка, вплетая в него последние травинки. Вот маленькая самочка ещё раз посмотрела готовое гнездо, кое-где подправила и с довольным видом в него уселась, так что видна была в только крошечная головка и чёрные бусинки-глаза. Но тут же с криком она сорвалась с места и кинулась к соседнему кусту: кукушка неосторожно выглянула из засады, и глазки-бусинки её заметили. Маленький отец-мухоловка тотчас присоединился к подружке:
— Пошла вон, разбойница! Убирайся! — дружно завопили они на своём языке.
Кукушка во много раз больше и сильнее мухоловок, но спорить не стала:
— Ну и уберусь. Подумаешь, другого гнезда в лесу не найдётся!
Быстрые крылья унесли её прочь. Кукушка, в бесшумном воровском полёте, уже приметила другое гнездо — тоже мухоловки, даже более подходящее: самочка уже закончила в нём откладку яичек и согревала их своим крохотным горячим тельцем. Надо было торопиться подбросить ей своё яйцо, чтобы кукушонок успел вылупиться из него не позже названых братьев.
Но как же заставить мухоловку слететь с гнезда?
Кукушка озабоченно оглянулась. И тогда самец (он всё время потихоньку следовал за самкой) перестал прятаться. С грозным видом он налетел на гнездо — ни дать ни взять ястреб, на которого кукушка очень похожа. Испуганная мухоловка метнулась с гнезда. Маленький отец в ужасе выронил вкусного червяка, которого он нёс для неё, и тоже кинулся в кусты.
Пока шла суматоха, кукушка не теряла времени. Подлетев к крошечному гнёздышку, она ловко присела на него — почти на одно мгновение — и тут же опять взлетела. Кончено: в гнезде стало одним яичком больше. Нет, ещё не кончено: разбойница повернулась, мотнула головой, что-то мелькнуло в воздухе и упало в траву. Это она, для ровного счёта, выбросила яичко мухоловки и скрылась за деревьями.
Испуганные родители с жалобным писком вились над кустом. Однако как будто всё спокойно: в гнёздышке по-прежнему лежит пять яичек, все почти одинаковые… И мать осторожно опустилась на гнездо отец торопливо умчался искать нового червяка.
Кукушка тоже сразу успокоилась: новое яйцо она снесёт только через несколько дней. Можно отдохнуть от тревог и подкормиться. Совсем недалеко, в сосновом бору, развелись опасные вредители: жирные мохнатые гусеницы шелкопрядов — самая любимая кукушкина еда. Непонятно как, но кукушки издалека чувствуют, где приготовлено им такое замечательное угощение, и слетаются на него целыми стаями. Наша кукушка тоже поспешила им воспользоваться.
А крошка мухоловка тем временем заботливо согревала и поворачивала в гнёздышке пять драгоценных яичек, крохотных, почти как горошинки. Яйцо кукушки было отложено позже, но кукушонок развивается в нём быстрее (не четырнадцать, а одиннадцать дней), так что должен выйти на белый свет одновременно с назваными братьями.
Прошло одиннадцать дней, и мать-мухоловка вздрогнула. Нагнула голову к яичкам, прислушалась: в них слабо, чуть слышно, пробуждалась новая жизнь, жизнь её детей! Сначала тихо, потом громче послышалась работа крошечных клювиков, трудившихся изнутри над скорлупой. Наконец, треснуло одно яичко, другое… И
