идеальное.
Сванидзе: В человеке будят то, что в нем есть, Сергей Ервандович.
Кургинян: А не звериное. И я не хочу, чтобы в нем будили преступника.
Сванидзе: Сергей Ервандович, в человеке будят то, что в нем есть.
Кургинян: Был один человек, который предложил это сделать. Его звали маркиз де Сад. И гласность — это и есть маркиз де Сад.
Сванидзе: Спасибо. Мы завершили третий, последний день по теме гласности. Сейчас предоставляется каждой стороне возможность произнести заключительное слово. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона обвинения, Ваше заключительное слово.
Кургинян: Тема была бы и не такой важной, если бы не одно обстоятельство. Оно заключается в том, что этот процесс не обязательно нужно рассматривать только как процесс, который находится целиком в прошлом. Во-первых, как процесс, который произошел тогда, он совершил самое тяжелое, что только может быть. Он очень сильно травмировал сознание, и нам из этого придется очень тяжело выбираться. Если же эта травма будет ещё раз усилена, а это очень строгий научный термин — культурная травма, то, может быть, страна и не выберется вообще. Стране нужно вернуться к трезвой оценке своей истории и всего остального. Она, как единое целое, травмирована той гласностью, именно потому, почему я сказал. Не потому, что была информационная свобода, а потому, что место этой информационной свободы заняла информационная война с пропихиванием, жесточайшим пропихиванием антисоветских мифов вместо правды и разрушением сознания предшествующего поколения. Это в прошлом. И это нам надо знать для того, чтобы каким-то образом выбраться из этой ситуации. Если хотите, то, может быть, нужна глубокая реабилитация, глубокая реабилитация населения в пользу этой исторической правды при безусловной информационной свободе. Что касается будущего…
Сванидзе: Завершайте.
Кургинян: …то никогда снова, никогда снова властный субъект для разрушения своей же прежней идеологии не должен использовать тотально информационное оружие в режиме промывания мозгов. Вот этого не должно быть! И в этом главный смысл!
Сванидзе: Прошу вас, Леонид Михайлович, сторона защиты, Ваше заключительное слово.
Млечин: Всё, что говорилось здесь о промывании мозгов, об информационных войнах, всё это происходило как раз до появления гласности и с гласностью той закончилось. Самое удивительное состоит в том, что мы третий день подряд вообще ставим под сомнение нужность гласности, как будто бы это что-то такое, без чего можно существовать. Я напомню вам, что у гласности всегда были влиятельные враги. Не только в этом зале, в зале — это так, бог с ними. И всегда у врагов гласности были серьезные политические и экономические интересы. Это только кажется, что гласность ничего не стоит. В нескольких километрах отсюда, в больнице лежит журналист Олег Кашин. Его мучили, избивали и пытали, потому что он олицетворял гласность.
Сванидзе: Спасибо. Сейчас прекращаем телевизионное голосование, и я прошу проголосовать зрителей в нашем зале. Напоминаю вопрос: «Гласность — шаг к подлинной свободе или информационная война?»
Пожалуйста, выведите на экран результат голосования в зале.
Шаг к подлинной свободе — 60%
Информационная война — 40%
Сейчас короткий перерыв, после которого мы объявим результаты телевизионного голосования.
Сванидзе: Гласность с непривычки — это большое испытание для людей. После долгих лет советской власти разнообразие информации, взглядов, мнений резко усложнило картину жизни. Сразу появилось много вопросов, немедленно хотелось получить ответы, желательно, простые ответы. Простых ответов не было. Многим захотелось обратно в советскую власть. Но и её не было. Она исчезла, сгинула. Это мое личное мнение.
Сейчас прошу огласить результаты телевизионного голосования.
Шаг к подлинной свободе — 6%
Информационная война — 94%
40. Декабристы: политические честолюбцы или передовая часть российской элиты?
Сванидзе: Тема наших сегодняшних слушаний: «Декабристы: политические честолюбцы или передовая часть российской элиты?».
Декабрьское восстание в Петербурге, декабристы — это было давно, 185 лет назад, как раз в декабре. Редкое историческое событие, о котором большинство хоть краем уха, но слышало. Красивые, блестящие, богатые, молодые люди. И женщины у них — красивые, богатые. И вот они порушили все свои успешные жизни. Одни — на эшафот, другие — на каторгу. И жёны — всё бросили и поехали за ними.
Итак, вопрос слушаний: «Декабристы: политические честолюбцы или передовая часть российской элиты?».
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории, номера телефонов вы видите на экране.
Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе — политолог, президент Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр» Сергей Кургинян.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
14 декабря 1825 года на Сенатской площади Петербурга произошло восстание декабристов. В истории дворцовых переворотов это первый случай, когда бунтовщики сражались за власть народа. В революционном манифесте мятежников объявлялось уничтожение бывшего правления, учреждение временного революционного правительства, ликвидация крепостного права, свобода печати и вероисповедания.
В ноябре 1825 года в Таганроге неожиданно умирает император Александр I. Наступает напряженное положение междуцарствия. Еще при создании своей организации в 1816 году, декабристы приняли решение выступить в момент смены императоров на престоле.
Сражения как такового не получилось. Царские войска стреляли картечью. Восставшие отвечали оружейным огнём. По официальным данным царской Канцелярии, был убит 1271 человек. Из них — 903 человека — чернь.
По мнению многих историков, это восстание во многом повлияло на всю последующую историю Российского государства.
Сванидзе: До начала прений у меня вопрос и к Млечину, и к Кургиняну — в чём актуальность темы? Сторона обвинения, Леонид Михайлович, прошу Вас, актуализируйте тему.
Млечин: В нашей жизни, в истории нашей страны была масса случаев, когда происходило то, что историки, сидящие в этом зале, профессионалы, называют инструментализацией истории. То есть, превращение реальной истории в инструмент политики. Когда реальная история искажалась в угоду текущей политической жизни, текущих политических потребностей. Странным образом, декабристы, столь далекие от нас, тоже оказались своего рода инструментом в политической жизни. И мы, на самом деле, только в последние годы, усилиями нашей академической науки, восстанавливаем то, что произошло тогда в реальности.
Эти люди начали с обмана в тот день. Они обманули своих солдат. И они повели их, в общем, и на собственную смерть, и они повели их убивать. Конечно, очень трудно сказать, что произошло бы, если бы
