Джурайя смотрела на уже привычную перепалку друзей, когда почувствовала холодок на коже. Она подняла взгляд и увидела, что граф пристально смотрит на неё. Он угрожающе приподнялся за столом, уперевшись на обе руки.
— И что прикажете теперь с ней делать? — пророкотал де'Карри. — Выпороть или всё-таки повесить?!!!
Ну вот, подумалось Джурайе. Учитель всё-таки переоценил степень своего влияния на своего, пусть и бывшего, птенца… Жалко конечно, но сматываться всё же придётся… Она вскочила, опрокинув стул, никто не успел опомниться, как перед грудью графа возник огненный шар.
— Прошу вас, не делайте резких движений, — бесцветным голосом обратилась к нему Джурайя. — Я очень плохо контролирую дар и очень пуглива от природы… А когда я пугаюсь, у меня сильно повышается температура… — вид у неё и впрямь был не совсем здоровый — на сером осунувшемся лице источали неземное сияние широко раскрытые глаза. То же сияние лилось с пальцев вытянутой руки, и всем было понятно, что ей очень трудно удерживать шаровую молнию, по кончикам волос пробегали бело-голубые искры… Сейчас Джурайя совсем не производила впечатления хилого подростка, напротив, в ней чувствовалась сила, её тонкое тело было натянутой струной, и только усилием воли она удерживала бушевавшую в ней энергию, чтобы не хлестнуть выплеском по всей зале, по всем присутствующим…
— Кори, несносный мальчишка! — гневный окрик учителя заставил Корбина недоумённо обернуться.
— Учитель, я же просил…
— И я просил не пугать мне птенцов! Ну-ка прекратите оба, только ремонт в трапезной закончили, а теперь что — заново флигель отстраивать?! — ворчал старый маг, — как дети малые, честное слово! Ну ладно девочка — молодая ещё, а ты-то старый хрен, всё в игрушки играешь? Слава Единому, седьмой десяток катит, пора бы и ума набраться, кого можно пугать, а кого и опасно для жизни…
— Так всё же старый хрен или несносный мальчишка? — иронично усмехаясь, поинтересовался Корбин, уже снявший маску рассерженного господина и скалящийся теперь во все тридцать два с половиной зуба, как бы абсолютно не замечая висящей возле груди смерти.
— Недоразумение ты, ошибка природы… Старый несносный мальчишка с телом мужика и мозгами курицы… Это ж надо было огневицу стихийную дразнить. Чуть всё обучение насмарку не пустил. Джуня, девочка моя, убери ты шарик от греха подальше. Ведь рванёт, неровен час, а если Прима зацепит — кто потом нас по кусочкам собирать будет, я тебя спрашиваю?
Джурайя приложила все силы, чтобы не орать, не драться, а выйти спокойно и с достоинством, так ей показалось. Однако от звука захлопнувшейся двери со стены посыпалась штукатурка и сорвался один из подсвечников. Вот придурок, — думала девушка, пробираясь незаметно на кухню, чтобы спокойно выпить чашечку чаю и слопать пару пирожков. Она всегда так делала, если хотела позавтракать в одиночестве, а кухарка прикармливала её из жалости, повторяя «Кушай, кушай, бедняжка, почаще заходи к тёте Полин, у меня для тебя всегда вкусненькое найдётся», и с ужасом оглядывая её мослы, выпирающие из-под одежды. Тётя Полин не подвела как всегда, и «бедняжка» лопала третий пирожок с яблоком, когда подняла глаза и подавилась недожёваным куском — в дверях, облокотившись на дверной косяк, стоял граф собственной персоной и разглядывал её с большим интересом. Пирожок встал поперёк горла, Джурайя зашлась в натужном кашле, короткий удар крепкой ладони поварихи вернул ей способность дышать.
— И? — выдавила девушка охрипшим голосом.
— Поговорим? — с кривой усмешкой спросил Корбин, нахально продолжая разглядывать свою жертву. — Ты не торопись, доедай…
— Спасибо, аппетит пропал. — Джурайя с тоской посмотрела на блюдо с пирожками.
— Странно, обычно при виде меня у женщин аппетит наоборот появляется, — откровенно паясничал Его Светлость.
— Это со страху — у нас, у женщин, такое бывает — натерпишься страху, и быка бы съела, — тут же нашлась Джурайя, невинно хлопая глазками.
Полин сердито грохотала кастрюлями, кидая возмущённые взгляды на похитителя чужих аппетитов.
— Учитель предлагает нам четверым обсудить наши дела в его кабинете. Не возражаете, мисс?
Девушка бросила последний взгляд на блюдо и понуро поднялась.
— Ну в кабинет так в кабинет… — процедила на сквозь зубы и, опустив голову, двинулась первой с видом идущего на казнь.
…Вопреки ожиданиям, разговор складывался вполне оживлённым — девушки рассказали о своих приключениях, Корбин — о своих. Все вместе весело посмеялись над всякими несуразицами, над комментариями учителя, над Адрисом, который заходил в кабинет раз десять под разными предлогами — принести чаю, недоеденных Джурайей пирожков (тётя Полин наказала, а то бедная девочка без завтрака осталась из-за этого… хорошего человека…), унести посуду, принести морсу, плед для Корнелиуса, и т. д., пока граф прямо не пообещал, что живьём есть никого не станет и ему, Адрису, волноваться-то, в общем, не о чем. Во что Адрис не очень поверил, но заходить больше не стал, зато за дверью слышалось его недовольное сопение.
— …А вот кому спасибо сказать за баронство и серебряные рудники, до сих пор не знаю. Нет, я конечно назначен королевским указом держать расследование убийства под личным контролем, но оно мне надо? Хотя, если по-хорошему, разобраться стоит, — рассуждал граф, не замечая, что с каждым словом Элька всё больше и больше вжимается в кресло, — неплохой ведь мужик был, не самый худший сосед…
— Неплохой?.. НЕПЛОХОЙ?!!! — никто не ожидал от Элии такого взрыва, никто, кроме Джурайи, пытавшейся удержать подругу, не дать ей сболтнуть лишнего, но ту уже несло. — Вас бы к этому неплохому, со связанными руками-ногами, среди леса в карете, когда один на один и эта тварь достаёт набор хирурга… А ведь сколько уже убил, нелюдь!.. Вам то он неплохой, вы ведь не прислуга, за которую заступиться некому! Больше двух десятков истерзанных тел невинных девушек нашли — а был ли королевский указ эти расследования под личным контролем держать?.. — бедную девушку трясло, как в ознобе, она заново переживала ужас того дня, когда её нашла на дороге Джурайя. И вот тут она поняла, что всё-таки сболтнула что-то лишнее… Закрывая руками рот, с круглыми от ужаса глазами, Элька пятилась к двери под изумлёнными взглядами двух мужчин, спиной открыла дверь и бросилась прочь…
— …Ты бы видел, Прим, этот цирк! — со смехом рассказывала Джу, сидя уже на привычном бревне рядом с Примом. Уже третий день они вместе наблюдали за выездкой коней, угнанных у графа Тенора. Кони были просто чудо, одно удовольствие было смотреть на сильные тела, тонкие нервные ноги, изогнутые шеи… А вот ездить на них — это уже другое удовольствие. После бешенной скачки до столицы ни у Джурайи, ни у её подруги, не было никакого желания ОПЯТЬ оказаться верхом на подкованных детях Сатаны. Зато Адрис взялся за них с большим энтузиазмом. — Адрис то наш, высшего мага не побоялся! Ну зачем Корбину нужно было Эльку ловить? Он не успел за дверь выскочить, а Адрис ему — подсечку и по шее сверху. Граф так опешил, что магическим ударом решил вояку приложить, а тому как с гуся вода — навалился сверху, за шею держит, беги, кричит, Элечка, я его держу! Ага, держит он, куда там. Этот наёмник его об стенку шмякнул и без всякой магии, кстати даже очень бережно шмякнул, ничего не поломал. А я честно говоря уже собиралась спасать товарища от мучительной смерти. А Корбин Эльку всё же догнал. Привёл в кабинет, водички дал, чтобы успокоилась. Извинился даже — и за шлепок, и за барона… Хотя за барона-то что извиняться? Кто же знал, что Потрошитель — это он и есть. Я о нём, о Корбине то есть, даже думать лучше стала… А Элька, балда, и так по Адрису сохла, а теперь и вовсе по гроб жизни будет себя обязанной считать — спасал ведь, не щадя живота своего, хи-хи, и горба своего. Мне вот даже интересно, если я влюблюсь, тоже резко поглупею?
Прим впервые в своей жизни слушал женскую болтовню и ловил себя на мысли, что ему это даже нравится. Он впервые не считал время, потраченное на трёп, потерянным. Его не раздражали ни голос, ни обилие слов обычно не слишком разговорчивой девушки, он находил её милой и забавной. А ещё умной, сильной и порядочной. Ну чем не жена для мага, чем не боевая подруга? А любовь — ну её. От неё одни проблемы и помутнение мозгов. Он долго взвешивал все за и против, и Корбин очень определённо высказался, что жениться передумал… И Прим решился.
— Джу, можно задать тебе вопрос?
