первые истребители с опор. Кувыркаясь, они развалились на части и зацепили еще несколько машин, избежавших прямой струи пламени. Никакая силовая защита не могла справиться с такими температурами – при десятках тысяч градусов металл просто потек. Вся автоматика ангара моментально вышла из строя, осталось лишь жаркое излучение покореженных обломков, побитых стен и потолка.
52-Тим открыл глаза, которые схлопнулись сами собой, защищая зрачки от испарения, и пошевелился. Он не чувствовал ни рук, ни ног, хотя истребитель стоял на месте, только сдвинулся еще дальше в угол.
– 5-Ка-94-Уго, – прошептал он и вдруг увидел, как отекшая в вакуумном стекле дыра медленно затягивается, перекрывая доступ раскаленной струе газов от горящей пластиковой обшивки ангара. Командир не ответил, а голова его как-то странно втянулась в плечи, будто из нее выкачали воду.
Солдат отцепил зажимы на поясе и груди и перегнулся вперед. Во рту у 5-Ка торчал иззубренный обломок горячего металла, губы офицера почернели – их покрывала спекшаяся от жара кровь. Вместо испарившихся глаз розовели две глубоких впадины. Шлем, который командир почему-то так и не надел, лежал перед ним на нижних конечностях. От головы 5-Ка поднимался терпкий, насыщенный карбоновыми кислотами пар.
База опять дрогнула, и одна их нижних панелей, на которых стояли еще целые машины и валялись обломки, стала проваливаться вниз, обнажая черноту открытого космоса с хищным силуэтом вражеского линкора.
– Слушай приказ! – раздался в наушниках 5-Ка громовой голос командира базы. – Башенные орудия – автоматический выбор цели, полный расход энергии на один выстрел! – Солдат ужаснулся. – Палубная авиация – в бой!
Несколько истребителей тут же сорвались с мест и вывалились в космос через ближайшее отверстие в стене ангара. 52-Тим переключил вывод команд на свой шлем и перевел управление на кресло стрелка, то есть на себя. Дыра в кабине уже затянулась, напоминая о пробоине неровным «глазком». Еще две-три машины из уцелевших дернулись и стали суетливо рыскать на пятачке, отведенном для них, сталкиваясь фюзеляжем и пилонами с хламом, горами громоздившимся вдоль главной взлетной полосы.
Но солдату было не до них, он активировал главный ионный двигатель и оба маневровых разом – что уж там экономить топливо! Магнитные стопоры на днище были одновременно обесточены, и машина резко двинулась вперед. 52-Тим дернул на себя рукоятку горизонта, нос истребителя провалился в рваную дыру и чуть не зацепил предыдущую уцелевшую машину. Кажется, в ее кабине мелькнуло ошалевшее лицо молодого пилота. В следующую секунду характерная матовая вуаль окутала истребитель, звезды проступили сквозь нее белесыми пятнышками, только сияющий, хотя и сильно приглушенный и оттого не опасный круг местного солнца выглянул вдруг из-за угловатого края черной базы.
Машина, выпавшая из чрева ангара перед носом 52-Тима, неожиданно треснула пополам и развалилась, сея обломки. Их края багрово светились. Оба пилота стали частью нежизнеспособной массы плоти и металла, в которую превратился истребитель – в их скафандрах зияли оплавленные дыры. Увертываясь от этого месива, молодой солдат дернул рычаг горизонта и пролетел вплотную к причальному крану. К нему еще вчера швартовался грузовик с месячным довольствием…
Здесь, между швартовочными модулями и воздуховодами, сейчас просто висевшими в пустоте, имелась глубокая впадина, в которой и развернулся 52-Тим, нещадно царапая обшивку истребителя.
Цифры и картинки на мониторах, плясавшие как безумные, утряслись и выдали что-то вразумительное. Крейсер и три линкора не спеша приближались к базе, методично обстреливая ее из крупного калибра. В их динамической силовой защите не было ни одной дыры, хотя несколько раз плазменным пушкам роњош удалось пробить ее и повредить не самые важные отсеки кораблей. Судя по перехвату радиообмена (конечно, зашифрованного, но локализации источники поддавались), остальные линкоры огибали базу с четырех сторон, чтобы не оставлять на ней ни одного боеспособного орудия. То и дело корпус базы содрогался от разрывов в магнитном поле, вслед за которыми ближний космос расцвечивался потоками быстрых ионов: генератор силового поля пока функционировал. Пробоины в ангаре, судя по всему, заранее планировались и были произведены «кассетным» выстрелом – когда сразу несколько орудий согласованно направляют пучки плазмы в одну точку, с интервалом в миллисекунды. В теории, такой способ не должен был разрушить защитное поле – в месте прорыва автоматически повышалась его напряженность… Но залпы Лљвву почему-то рвали оборону роњош. С этой стороны, очевидно, ни одного целого орудия на базе уже не осталось.
– Вперед! – хрипло ожило радио в шлеме. – Остановите их! Держать оборону до пос… – В эфире хрустнуло, раздалось протяжное шипение, будто спускали баллон с гелием.
Несколько светлых точек мелькнуло в окрестностях базы. Оставшиеся истребители попытались выстроиться в подобие боевого порядка, чтобы синхронизовать собственное магнитное поле. Наверное, в них сидели настоящие асы, потому что им удалось сделать это и даже произвести синхронный залп по ближайшему линкору.
52-Тим дернулся в кресле, руки метнулись к панели управления, но в мозгах внезапно случился полный ступор. «Что делать?» – билась в них единственная мысль. Пальцы нервно ткнулись сразу в несколько клавиш, ионный привод снизу взвыл, и машина боком ударилась о ферму стыковочного модуля. Стекло кабины треснуло, и 6-Эф импульсивно стиснул зубы, будто вот-вот мог очутиться в вакууме. Но скафандр у него оставался целым.
Не успел солдат выправить истребитель, как картинка на главном мониторе изменилась – боевое построение роњош вдруг рассыпалось, сметаемое раскаленной плазмой. Отдельные импульсы, последовавшие за первой серией выстрелов, ударили в машины, корежа их. Не уцелела ни одна! 52-Тим окаменел, неспособный пошевелить ни единой ресничкой на голове. Его будто жидким азотом окатили. Они погибли! Всего за минуту разбито полное боевое построение из пяти истребителей, закрытое полем! Что может сделать в таких условиях одиночный кораблик, брошенный навстречу линкору, управляемый новобранцем, который едва освоил начала полетного искусства?
Но 52-Тим совсем не думал об этом, потому что никаких связных мыслей появиться у него – сейчас, под огнем противника – не могло. Он только вслушивался в глухую немоту наушников, но даже малейшего треска в ней не звучало.
Запись кончилась через три часа, и когда Никлас овладел собственным телом и смог взглянуть на свою библиотеку глазами человека, он сначала не понял, где находится. Эмоциональный удар по его психике оказался настолько тяжелым, что буквально каждая клетка нервной ткани нуждалась в отдыхе и лечении. «Что это было? Почему они все похожи друг на друга, словно не люди, а модельные биоформы? Что за странные имена и кланы?» Историк вынул кассету из ячейки транслятора и внимательно рассмотрел ее, особенно надпись на боку. Такие простые мысли и действия понемногу успокоили его взбаламученные ощущения, он сумел взять тело под контроль и взглянуть на загадку аналитически.
Ничего дельного придумать все равно не удалось – под каким углом Никлас ни глядел на запись, она не укладывалась в его картину мира. Во Вселенной не существует такого уголка, в котором происходили бы настолько жестокие схватки между живыми существами. Или все же когда-то биоформы основали что-то вроде цивилизации в какой-нибудь отдаленной галактике, и с тех пор «развлекаются» тем, что воюют друг с другом? На биоформы это мало похоже, если только они все поголовно не обезумели.
Однако запрашивать в очередной раз Гелиодезическую Комиссию было бы слишком рискованно, поэтому Никлас решил пока сосредоточиться на том материале, каким уже располагал. Ведь у него были не только записи «U2», но и воспоминания их хозяина.
«Создай свою галактику»
