Зато, вопреки утверждению майора, тренировки начались уже через два дня, а вовсе не через неделю. 52-Тим, конечно, бывал один раз в центрифуге, когда готовился в учебном центре сразу после призыва во флот, но такого зверства он не ожидал. Его сунули в подвижную кабину с шестью степенями свободы и запустили ее неуправляемое движение. Смещенный центр тяжести кабины под действием сил инерции так растрепал чувства капрала, что его потом шатало, как травинку ветром – и присесть-то не позволили! Вернуться после такого ужаса к документации показалось чуть ли не счастьем.
Но еще спустя два дня выяснилось, что подвижная кабинка была только развлечением. Оператор пригласил 52-Тима в другой кабинет с высоким потолком и пояснил:
– Этот совсем не страшный аппарат – центрифуга с кардановым подвесом. Она моделирует «физиологическую невесомость», то есть у тебя немножко расстроится вестибулярная система. Это не опасно! Кабина центрифуги движется по особому закону, а скафандр немножко прижмет нижнюю часть туловища, чтобы жидкости в организме распределились как надо.
– Прижмет? – испугался 52-Тим. – Немножко?
– Чуть-чуть. В общем, тебе может показаться, что ты сейчас окочуришься, но это только иллюзия, не больше.
В этой «невесомости» капралу порой казалось, что он оказался под многотонным прессом и готов испустить последний вздох. Но почему-то обошлось, а оператор сразу после выпадения жертвы из кабины даже удивился стойкости 52-Тима. Но он всего лишь очень старался притворить бодрячком, чтобы не упасть в глазах этого вежливого парня.
Новые коллеги, с которыми капрал познакомился в столовой, приняли его без всякой опаски или недовольства.
– В каком году Академию окончил? – спросил его 4-Ка-20-Соз, по виду настоящий ас. Глядел он доброжелательно, уши у него профессионально замерли – видно, давно служил не только ведущим в связках, но и просто наставником молодежи.
– Меня с передовой призвали, – сказал 52-Тим. – Я не учился в Академии…
– Ого! – всерьез заинтересовался лейтенант. – На какой базе служил? – Сидевшие неподалеку пилоты и кое-какие техники, оказавшиеся свободными от вахт, повернули к ним головы и стали прислушиваться к разговору, и 52-Тим на минуту растерялся. Никаких инструкций на этот случай он не получил, но очень хорошо помнил стычку в кают-компании линкора. – Что, служебная информация? – пришел ему на выручку офицер.
5-Эф облегченно кивнул, и от него отстали, хотя персона пилота-«самоучки», разумеется, не могла не привлечь повышенного внимания коллег.
На обратном пути из кафе 52-Тима занесло в неизведанным им рукав базы, где он около часа бродил по открытым помещениям с противопожарной техникой и аварийно-спасательным инструментом. Видя его летную форму, техники молчали, а капрал надеялся, что ему не придется увидеть эти аппараты в действии. Уровнем выше располагались лаборатории, где озабоченные роњош в грязноватых халатах со смехом и шутками чинили приборы радиационной, химической и биологической разведки. Тут же нашлась и метеорологическая служба, напрочь изолированная от поверхности планеты – им хватало информации со спутников.
При мысли о сложности полигонного хозяйства у молодого капрала немел хвост, и он даже проникся некоторым сочувствием к адмиралу-технарю, отдувавшемуся на совещании в штабе.
Тренажеры для 52-Тима, конечно, не закончились – его погнали на статические, для «закрепления познаний» в части управления истребителем. Ему пришлось с огрехами и под вопли наставников продираться через отработку сближения и стыковки с палубным авианосцем, шлюзование и выход из истребителя в космос. «Зачем мне это нужно?» – не раз хотелось взвыть капралу, но он держался. У военных же просто – есть утвержденная в штабе программа обучения, и новичок должен выполнить ее без всяких сомнений и раздумий о ее пользе.
На шестой день мучений он прошел комплексный тренажер – и выбрался из кабины живым. Программа неожиданно для оператора выдала бодрую зеленую надпись: «Учебное задание выполнено!» Всего-то и надо было взлететь с закрытой палубы, вручную расстрелять подвижную мишень, устранить утечку ксенона («выйдя в космос») и вернуться на базу, увернувшись от перекрестного огня десяти плазменных орудий.
– Ну, парень! – удивился чернявый оператор с седым гребешком волос на макушке. – Все бы так управлялись. Талант у тебя, что ли?
На другой вечер к нему в комнату постучал такой же второй пилот в компании с приятелем в куртке старшего техника. Оба напустили на себя вид ветеранов космической авиации (а было им лет по 45, не больше), но 52-Тим и таким был рад. Лезть в друзья к выпускникам Академии казалось ему бестактным и самонадеянным, хотя, в общем, снобами они не выглядели.
– Пойдем, развеемся! – бодро вскричал техник и заговорщицки хлопнул ресницами. – В городе поди и не был ни разу?
– Работы много…
– Да какая работа за терминалом? – поразился второй. – Ты читаешь всю эту муть, что ли? Не будь таким простофилей, парень!
– Ну ладно, – сдался 52-Тим.
– Да дебет-карту не забудь! На что гулять будешь? И монокуляр свой оставь, так доведем до места и вернем в целости.
Но 52-Тим все же незаметно сунул в карман кителя удаленный микро-терминал от сервера базы, а то вдруг окажешься в одиночестве где-нибудь в дальнем переходе или шахте? По дороге к станции познакомились. Техника звали 21-Бобом, и работал он на полигоне уже лет 10, у него была жена и трое детей разного возраста. Они жили в городе – дети учились, а жена трудилась в продуктовом магазине фасовщицей. Пилот (его звали 43-Гек) оказался давним выпускником Академии, однако по службе продвинуться не сумел, зато сделался знатоком всех самых примечательных мест планеты. В разговоре он вскользь упомянул майора 03-Жака, и 52-Тиму отчего-то стало понятно, что именно по просьбе начальника 43-Гек и позвал нового коллегу на прогулку.
Они миновали несколько ремонтных мастерских и заводиков с шумными станками, из которых несло запахами перегретого масла и металлических стружек, цех по тестированию двигателей и редукторов, склад агрегатов несущих систем… Словоохотливый техник непременно находил комментарий к встречавшимся помещениям и людям, порой там попадавшимся. Поскольку рабочий день на базе закончился, тут оставались немногие. Например, лаборатории радиоэлектронного и светотехнического оборудования были закрыты, а вот в мастерской по ремонту эвакуационной техники что-то увлеченно латали. Возле химического склада, несмотря на глухую бронированную дверь, воняло чем-то едким, и троица поспешила спуститься на витому трапу на транспортный уровень. Даже тут пространство использовалось с толком – между релейными станциями и развилками воздуховодов и труб для перекачки горючего нашлось место для прачечной и складов вспомогательного инвентаря типа лопат и пневматических молотков.
– Наш-то городишко получше прочих, у научников да испытателей денег всегда как снега на полюсе, – устав от роли экскурсовода, сообщил 21-Боб.
52-Тим подумал, что на его дебетке не так уж и много монополей. Очевидно, у ветеранов и заслуженных ученых их гораздо больше… На входе в пневмотрубу их остановил пост, состоящий из двух грозного вида солдат. Офицерам выдали по магнитному жетончику с номером. К тому же они светились, что сразу стало заметно в полутьме вагонетки.
– Ну, с ветерком! Пристегнулись?
21-Боб лихо дернул рычаг турбонаддува, и вагонетка покачнулась, терзаемая токами жидких газов. Давление за кормой подскочило, назад вырвалась тугая струя раскаленного азота, и тесная капсула рванулась вперед почти без разгона. По бокам замелькали редкие огоньки служебных ламп, они на мгновение выхватывали лица попутчиков, чтобы моментально пропасть во мраке тоннеля. Из-за скрипа металла по стыкам рельс разговаривать можно было только с помощью жестов.
Дверь на выходе, когда спустя десять минут вагонетка прибыла к станции назначения, пискнула – стерла с дебеток пассажиров по монополю.
– Ты не смотри, что тут так темно и грязно, – утешил 52-Тима пилот. – Вспомогательная ветка! Еще до
