амбиции прятать подальше.
– В отличие от всех этих сборщиков податей я себя уважаю!
– Так это же отлично. И я тебя уважаю. И даже больше того. Люблю я вас всех, Юрочка, – с улыбкой завершала очередное разбирательство Ольга.
Потому и тянула она на первых порах с ответом на Ленкино предложение о переезде: знала, что другой такой команды на новом месте ей уже не создать.
Прошло месяца два после всех печальных событий.
В течении времени Ольга тогда разбиралась слабо – оно для нее вообще воспринималось как стоячее болото с чавкающими кочками. Перепрыгивая с кочки на кочку, она двигалась, сама не зная куда, потому что цели как таковой не было – одно безбрежное, темное, густое и вязкое пространство вокруг, в придачу довольно мерзопакостное. Цели не было, и в жизни остались одни обязанности.
Она все время ходила, держа в уме фразу фадеевского Левинсона из «Разлома»: «Но надо было жить и выполнять свои обязанности».
В жизни есть вещи, которые нужно делать, несмотря ни на что, – кормить семью, например, если никто, кроме тебя, такую обязанность исполнять не может. Эта великая миссия переносится легко, если твое существование облагорожено наличием одной или нескольких отдушин, где всегда может пожить в собственное удовольствие та самая бессмертная душа. Самой главной теперь не было. О создании новой она и не помышляла. Она чувствовала себя абсолютно одинокой. Усмехалась про себя, что даже ее ангел- хранитель на весь этот тяжелый в ее жизни период взял отпуск по собственному желанию и так ему в нем понравилось, что он продлил отдых на неопределенный срок.
Уже совершенно отчаявшись в своих безуспешных попытках отыскать Елену, сидела она, вяло перебирая бухгалтерские документы. «Ничего не понимаю – откуда взялась такая огромная сумма дебиторской задолженности?» – отметила про себя.
– Светик, дай мне расшифровку, кто у нас нынче в должниках ходит.
Их фирма практиковала отдачу товара под реализацию с последующим погашением задолженности. Сумма долга всегда находилась в рамках разумного подхода к делу. К тому же всех своих клиентов- реализаторов они знали давно, многие из них были друзьями и знакомыми учредителей. А на доступ каждой новой кандидатуры к бесплатному получению автошин, зная короткую память своих не вылезающих из казино и разных гулянок сомнительного свойства начальников, Ольга брала письменное распоряжение.
– Что-то не так, Оль? – поинтересовалась ее цветущая добродушная главбухша.
– Да просто цифра задолженности огромная, хочу понять, кто ж нам так задолжал, – ответила она, принимая список. – Кто эта – Кашаева? Чья протеже? Я лично первый раз слышу эту фамилию, да и никогда никто из баб у нас резину не брал. Погоди-погоди. Обалдеть... не устоять... берегите детей... Да она два месяца назад взяла колес на триста двадцать тысяч и с тех пор не внесла ни рубля! Почему я узнаю об этом накануне сдачи баланса? Откуда вообще эта Кашаева вылезла, и где она? Как она резину-то вывозила. «КамАЗом», что ли? Впрочем, какая разница... У меня есть подозрение, что мы больше никогда ее не увидим.
– Да успокойся ты, Оль.
– Удостоверение частного предпринимателя неси, договор, накладные.
Через секунду на стол Ольги легло бессрочное удостоверение частного предпринимателя Кашаевой Марии Алексеевны.
С фотографии смотрело на нее очаровательное остроносенькое личико, украшенное большими выразительными глазами, обнесенными частоколом длинных ресниц. Все бы хорошо в этом лице, если б оно не улыбалось. Обнажились редкие неровные маленькие зубы, не щедро брошенные его владелице при распределении господнего зубного запаса.
– Чего она улыбается-то? Как в налоговой такую фотографию приняли? И почему удостоверение бессрочное? Она что, герой Афгана, России или инвалид какой?
– Именно инвалид. У нее диабет.
– Час от часу не легче...
– Ты, Оля, не волнуйся даже. Я сейчас тебе все объясню. Думала, честно говоря, что ты сама все знаешь.
– Да ничего я не знаю о ней ровным счетом, – сказала Ольга, смотря договор и накладные. – Господи, на всех бумагах моя подпись, – тревожно заныла она, будто если бы подпись была не ее, то весь инцидент яйца бы выеденного не стоил.
– Да ты послушай меня.
– «Послушай мой рассказ про нашу Родину, про нас», – раздраженно процедила Ольга. – Что ты можешь мне сказать, родная? А вот я могу тебе сказать со всей определенностью, что эту щербатенькую фею я сейчас вижу впервые в жизни. И голову ломаю – откуда на всех документах подпись твоей покорной слуги, то бишь начальницы. То есть далеко не покорной. А возмущенной до глубины самой разъяренной души на свете.
– Но подпись-то ты свою узнаешь?
– Без сомнения.
– Так вот, отпустить ему автошины просил Геннадий Андреевич. Он с ним вместе приезжал, тебя, кажется, не было.
– Ты соображаешь, что говоришь? О ком вообще речь?
– Да имей же терпение! Геннадий Андреевич приезжал с этим мужиком – своим другом. А это удостоверение его жены...
– Чьей? Геннадия Андреевича, что ли? Он ко всему прочему еще и многоженец, вот какие ужасные подробности выясняются. А я-то, балда, сколько лет по нему с ума сходила!
– Что за некрасивая привычка – перебивать!
– Прости. Дальше рассказывай. Какая коллизия вырисовывается! Значит, у друга Геннадия Андреевича удостоверения собственного не было, и он воспользовался удостоверением своей жены. Неизвестно еще, жена ли она ему.
– Да жена. Романов сказал. Просто, понимаешь, поскольку она – диабетик, то она, кажется, даже налогов не платит со своей предпринимательской деятельности. По крайней мере у нее льготы большие.
– Понятно, уклонение от налогов – дело святое. На ентих людях земля русская стоит.
– Не уклонение, а законные основания, поскольку государством предусмотрены. Разные же вещи совсем.
– Ладно, допустим. Дальше как события развивались?
– А дальше все как обычно. Копию удостоверения отксерили, договор заключили, накладные выписали.
– На которых она, тьфу, он, да какая теперь разница, забыла расписаться.
– Да не может быть!
– Смотри сама!
– Царица небесная...
– Это ты царица полей – кукуруза. Шины отпускал Васильков?
– Кроме него, некому.
– Зови.
Появился Васильков с очередным томом Перумова. Ольга всегда очень трепетно относилась к читательским пристрастиям своих коллег. Тихофанатичное помешательство Игоря на фэнтези она не совсем понимала, а разделить не могла по причине своей полной некомпетентности в литературе подобного рода. Каждый раз она обещала Василькову открыть яркую толстую книжку с изображением ведьмаков, мечей, амулетов, орлов и старинных замков да прочитать. Но все никак не хватало на это времени. Когда же оно появлялось, не было желания. В конце концов Игорь, устав от своей надсадной агитации, оставил желание завлечь Ольгу в загадочно-прекрасный мир человеческой фантазии.
– Все читаем? Как там поживает наша изба-читальня, в которой на стеллажах – шины вместо столь любимых тобой Сапковского, Асприна, Перумова? Извини, больше не знаю никого. Мне больше по сердцу нокии и гудиэры.
