– Знаете, что это за венок? – шепотом спросила она, показывая на переплетенные зеленые ветви с серебряными шариками и тускло светящимся посередине фонариком.
– Нет.
– Это омела.
Аня стояла в дверном проеме, Витя не мог разглядеть ее лица, но чувствовал, что она улыбается.
– Знаете, что делают под омелой в Рождество? Сегодня, правда, всего лишь Новый год… Рождество лучше. Повод для радости в миллион раз больше. Тут – год миновал, а там – Христос родился. Но я не знаю, увидимся ли мы в Рождество.
Витя встал и подошел к ней.
– И что же делают под омелой в Рождество? – спросил он хрипло.
– Вообще-то целуются.
Он протянул руку и встретил ее доверчиво протянутую ладонь.
Они стояли в дверях под дурацкой новогодней мишурой и держались за руки. Может быть, для Ани это была всего лишь шутка… Пусть так!
– Я твой, Аня, – тихо сказал он. – Делай со мной что захочешь.
Ее рука легла ему на шею, и он был вынужден наклониться к ней.
На секунду он увидел сосредоточенное и, кажется, испуганное лицо, но тут же ее губы прижались к его губам. А потом Витя, дрожа от счастья и от страха, взял Анино лицо в ладони и несколько раз сам быстро поцеловал, от смущения попадая в брови.
Лада встречала Новый год в больнице. Вместе со всеми пила шампанское и желала коллегам счастья.
Ей очень хотелось, чтобы поступил какой-нибудь тяжелый больной, пришлось бы оперировать и в напряжении сил она забыла бы про Новый год. И про то, что, кроме Ани Сумароковой, ей никто не позвонил с поздравлениями.
Мобильник мертво молчал, и, разозлившись, она выключила его, соврав коллегам, что села батарейка.
Она знала, что завтра ей будут звонить многие – сотрудники из клиники Розенберга, бывшие больные… Но то будет завтра, а в новогоднюю ночь поздравляют только самых близких людей.
Интересно, что-то поделывает сейчас Валентин Сумароков? Млеет в объятиях своей маленькой сучки? Лада узнала от Ани, что отец и Катя дожидаются ее дома. Тут уж Сумарокову, конечно, не до нее, старой верной подруги.
«Ах, Лада, ты мой лучший друг, ты моя опора!» Ага, сейчас! Маленькая поблядушка с жадным взглядом – вот твоя лучшая опора!
Как ни горько это признавать, но для мужчин пара круглых упругих сисек значит больше, чем благородная душа, чем… А, блин, да чем все остальные вещи на свете!
Как только дочь уехала, Валентин начал нервничать.
Сорвется, все сорвется, суеверно думал он. Родители не отпустят Катю или Аня вдруг вернется домой. Да мало ли что может случиться?
Пустой дом угнетал его. Накинув куртку, он вышел на участок.
Последние дни стояла оттепель, казалось, что снега не будет и в новогоднюю ночь, но стоило Ане уехать, как мокрые дорожки схватились инеем и с неба посыпались белые хлопья. Снег шел и шел, кружился, искрил в лучах фонарей, заметая дорожки и надевая шапки на деревья.
На соседнем участке, густо украшенном фонариками, уже праздновали. Взорвалась петарда, потом что- то завыло, и огненный столб поднялся в черное небо.
До приезда Кати было еще достаточно времени, и он решил нарядить одну из елок, растущих у входа на участок.
После того как они с Аней украсили елку в гостиной, в коробке оставались игрушки. Он выбрал самые большие шары и гирлянду, потом под ящиками с инструментом разыскал удлинитель, и через полчаса елка засверкала разноцветными огнями.
Полюбовавшись на дело рук своих, он посмотрел на часы и решил, что пора идти встречать Катю.
На шоссе было пустынно, только редкие машины торопились в сторону Выборга. На землю опускалась ночь, последняя ночь уходящего года. Зайдя под стеклянный навес остановки, Валентин закурил.
Он специально не послал за Катей машину – чтобы ее родители ничего не заподозрили, и теперь ругал себя за это. Дорога скользкая, а маршрутки так часто попадают в аварии… Он уже и не помнил, когда в по- следний раз вот так ждал кого-то, вглядываясь в очертания приближающихся машин!
Валентин выкурил три сигареты, прежде чем увидел маршрутку. Медленно, словно древнее животное, она подползла к остановке, подмигивая желтым глазом, и с тяжелым вздохом открыла дверь.
Катя выскочила первой и, секунду поколебавшись, кинулась ему на шею.
– Не ждала, что вы будете меня встречать…
Вместо ответа он поцеловал ее в мягкие, пахнущие мандаринами губы и повел к дому. Оба знали, что случится, когда они придут.
Они поднялись наверх, не дождавшись боя курантов. В спальне неярко горел торшер, постель сияла белым шелковым бельем.
– Не бойся, – говорил Валентин, лаская ее. – И ни о чем не думай. Тебе не надо ничего делать, я все сделаю сам. Считай, что я – волны или солнечные лучи, как хочешь. Не бойся, не бойся, я с тобой. Я люблю тебя.
Ей не было больно. Млея под его чуткими ласковыми руками, Катя думала: неужели в ее жизни появился человек, который будет ее оберегать?
…А потом они спустились в гостиную. Валентин разлил по бокалам шампанское и на дно Катиного бокала опустил кольцо с бриллиантом. Для отвода глаз ей же был подарен стильный кожаный портфель.
Катя чувствовала себя счастливой… Как в детстве, когда еще была жива бабушка.
«Не расслабляйся! – напомнила она себе, примеряя кольцо. – Любовь – это зависимость. Валентин существует не для того, чтоб ты его любила, а для того, чтобы обеспечить тебе новую жизнь, в которой никогда не будет места бедности и унижениям».
Вернувшись с дежурства, Лада приняла душ, надела пижаму и легла спать. Сейчас она подремлет пару часов, потом прямо в постели поест салатиков, посмотрит телевизор, а если новогодние программы окажутся совсем уж неинтересными, выберет диск с хорошим фильмом. Если одиночества нельзя избежать, остается только наслаждаться им.
Ее разбудил звонок в дверь.
Пришлось выбираться из теплой постели.
– Кто там? – спросила она хрипло.
– Олег.
– Какой Олег?
– Водитель.
Забыв, что в пижаме, Лада тут же распахнула дверь. Неужели Валентин решил сделать ей сюрприз?
– Проходите в комнату и не смотрите на меня, сейчас оденусь.
– Нет-нет, все и так хорошо. – Олег Владимирович придержал ее руку. – Я приехал вас с Новым годом поздравить. Вот. – Он протянул ей подарочный пакет.
Лада в волнении взяла его и тут же бросила куда-то.
– Так вы сами по себе приехали? Не по поручению Валентина? – уточнила она, пытаясь придать голосу безразличие.
– Да, сам по себе. Давно вас не видел, соскучился.
– Тогда располагайтесь. Я сейчас оденусь, накрою стол, и отметим…
Олег вдруг подошел к ней и положил руки ей на плечи.
– А вы не одевайтесь!
Он был напорист и груб, но истосковавшееся Ладино тело сразу отозвалось на его поцелуи и объятия.
– Перестаньте!
