поставленный голос немедленно вызвал требуемые улыбки.
с чувством пел боцман
Феи шарахнулись от певца, а он, довольный произведенным эффектом, закончил куплет:
Это была замечательная песня, которую наверняка горланил в часы безделья десант, стуча кулаками по столу. И боцман увлекся ею, как увлекался там, в кают-компании десанта, тем более, что были в ней и два лирических куплета. Наконец дошло и до них.
пел боцман, уставившись на Дверинду -
Фея резко встала и взмахнула рукой, приказывая оборвать песню.
И, завершив куплет, боцман шваркнул гитару об пол.
Их глаза встретились. Фея первой опустила взгляд. Возможно, потому, что смотреть ей мешали слезы.
— Хорошо, — сказала она, справившись с волнением — Твой слуга действительно спел такую песню… Третье задание выполнено… Но!!!
Она вытерла длинным рукавом слезы и выпрямилась, и вскинула гордую голову, увенчанную колпачком и облаком вуалей, и топнула ножкой.
— Слушай меня, дама. Ты ровно ничего не сделала, чтобы вернуть себе сына! Все сделал этот вот твой Слуга! Я знаю, ты только путешествовала вместе с ним и мешала ему, как могла. И поэтому слушай мое решение! Мальчика подучит он! А ты останешься здесь, и будешь служить мне семь дет. И ты научишься шить! И ты научишься петь! И будешь ухаживать за белым конем короля Клаодига! Это будет справедливо. А через семь лет я посмотрю на тебя и решу — возвращать тебя к сыну или оставить здесь еще на семь лет. Все! Я сказала! Гости молча зааплодировали.
— Дудки! — рявкнул боцман Гангрена — Мало ли, что я все сделал! Так и должно быть!
— Как это должно быть?! — упершись кулачками в бока, повернулась к нему фея.
— А так! Чтобы женщина делала глупости, а мужчина их исправлял! Нешто это женское дело — за лошадьми ездить? Я обещал командиру, что вызволю ее пацаненка — и я это сделал. Разве я, мужик, могу позволить, чтобы эта растяпа сама бралась за мужское дело? А? Странные у вас тут порядки! Бабы у вас верховодят, а мужики хвосты за ними носят!
Боцман ткнул пальцем в Паутинку и Горчичное Зернышко.
— А как дойдет до дела, что могут эти ваши сопляки? Не-ет! Бабе — стоять у корыта, а мужику — за нее жизнью рисковать, вот как я понимаю. А иначе — грош цена и бабе, и мужику!
Фея зажала пальчиками уши) чтобы не слышать грубых слов «баба» и «мужик».
— Что? Не по нраву? — не унимался боцман — В общем, дело ясно. Отдавай пацана нам обоим. И я его мужиком воспитаю. Увидишь! Цыц!
Это уже относилось ко Ксении. Она, опомнившись после монолога Дверинды, опять ошалела — уже от боцманского монолога, и попыталась встрять.
Вдруг фея, яростное лицо которой не предвещало оратору ничего хорошего, замерла, прислушиваясь, и остальные, повинуясь ее жесту, тоже замерли.
Что— то приближалось издалека, и с приближением этой загадки злость на лице феи таяла, губы раскрывались в трепетной улыбке. Дверные парчовые портьеры, как от дуновения ветра, разошлись в разные стороны и застыли в воздухе. А на пороге возник коман -дир десанта Мишель. Он молча обвел взглядом гостиную.
Его явно не узнавали. Гости молча переглядывались. Он был слишком стар для этой моложавой компании — единственный, чье лицо было в острых морщинах, единственный, на чей лоб падали седые кудри.
Лишь Дверинда глядела на него говорящими глазами, но губы ее уже не улыбались, а дрожали.
— Мотылек!… Зачем ты ушел к людям, Мотылек? — прошептала она — Что с тобой стало?!
— А что со мной стало? — безмятежно спросил командир, проводя рукой по лицу.
— Мотылек! — пронеслось по гостиной. Паутинка и Горчичное Зернышко, бросив шлейф феи, устремились было к командиру, но наткнулись на спокойный взгляд ультрамариновых глаз и попятились.
— Точно! Мишель-Мотылек! Его так и прозвали! — вдруг воскликнул боцман и выскочил вперед — Командир, я все сделал! Все три задания выполнил! Пусть она отдаст пацана! Мы же договаривались!
— Я знаю, — сказал Мишель.
— Как там ребята? — умоляющим голосом спросил боцман — Командир, там, наверху, уже остыли? Меня возьмут обратно в десант?
Эльф в десантном комбинезоне улыбнулся ему и сделал едва заметный жест — мол, погоди, дай разобраться… Дверинда же смотрела, не отрываясь, ему в лицо.
— Отпусти мальчика, — мягко сказал ей МишельМотылек — Зачем он тебе?
— Можно подумать, тебя хоть когда-то интересовало, что мне нужно! — воскликнула фея.
— Я всегда знал это, — ответил командир. — И поэтому ушел? Поэтому сбежал?…
— Как видишь, я все же вернулся.
Все замерли. Все ждали поцелуя. Но слишком хорошо знала Дверинда своего строптивого эльфа.
