А потом пришла мать. Под ее причитания Юла еще долго отмывал волосы горячей водой с керосином и щелоком. Но и назавтра нет-нет да и мелькала в них огненная прядка.
…Эта давняя история мгновенно вспомнилась Юле, когда Башня схватил его за уши и заговорил о сурике.
Юла молчал. Злость и обида бурлили в нем. И, что самое скверное, слезы подступали к самому горлу. Только этого и не хватает: разреветься на потеху Башне.
— Храбрецы! — с трудом выдавил Юла. — Семеро на одного!..
— Можно и один на один, — с готовностью откликнулся Башня.
И вдруг в голове у Юлы стремительно, как окна несущегося мимо поезда, промелькнули и цирк, и могучий Али-Махмуд-Хан, и Григорий Денисович, и его удивительный совет.
— Состоялось! — сказал Юла.
— Значит, деремся? — изумился Башня.
— Деремся.
Витька-Башня быстро скинул пиджак.
— Стой! — яростно крикнул Юла. — Мы деремся. Один на один. Но не сейчас… Ровно через год. Запомни: в будущем году первого октября я тебя поколочу. Здесь же. При всех. Клянусь!
— Фыоть! — Витька захохотал, приседая и хлопая себя ладонями по толстым ляжкам.
Смеялись и его дружки.
— Ловко придумал! — крикнул Кешка. — Значит, целый год тебя пальцем не тронь?! Ишь как придумал! Хитро!
— Клянусь! — снова яростно выкрикнул Юла. — Ровно через год на этом же самом месте я побью тебя, Башня.
— А если не побьешь? — ехидно вклинил Гешка.
— Если не побью? — Юла лишь на мгновение задумался. — Слушайте все! Если я не побью, пусть Башня выкрасит мне волосы суриком, и я целую неделю — слышали?! — целую неделю буду так ходить по всему городу!
Мальчишки, пораженные, молча смотрели на Юлу.
— А в школу? — тихо спросил кто-то.
— И в школу…
— И дома?
— И дома…
— Мать выдерет.
— Пусть.
Столько злости и правдивости было в голосе Юлы, что ему поверили.
— Ладно! — с угрозой сказал Витька-Башня. — Ровно через год. Только без всяких фиглей-миглей. Смотри, генерал!
— Без фиглей-миглей, — подтвердил Юла. — Через год!
…Легко было сгоряча, в ярости, крикнуть Башне: «Я побью тебя!». Но когда Юла, вернувшись домой и немного успокоившись, представил себе, что предстоит ему через год, на душе сразу стало муторно.
«Неужто придется целую неделю мотаться с крашеной головой?» — Юла зажмурился от ужаса…
Женя, конечно, на следующий же день узнала о новой ссоре Юлы с Башней.
— Слушай, Юлий, — волнуясь, сказала она. — Это же ужасно! Это совершенно невозможно.
Юла молчал.
— Послушай, Юлий. Ну, давай я с Башней поговорю. Скажу- ты просто погорячился. Или, еще лучше, скажу, ты пошутил. Ну, взял и пошутил. Такая вот не остроумная шутка.
Юла покачал головой.
— Но нельзя же допустить, чтоб этот проклятый Башня вылил тебе на голову ведро сурика?! — не унималась Женя. — Целую неделю с такой головой! Это же — с ума сойти!
Юла молчал. А что он мог сказать? По Жениному голосу чувствовалось: она вот-вот расплачется.
— Иди, Женя, домой. Я сам… — сказал Юла.
Он постарался произнести это как мужчина. Спокойно. Веско. Повернулся и ушел. Завернул за сараи и сел там на бревна. Сидел, думал. Но мысли были все об одном…
— Юла, — сказал вдруг кто-то. Юла поднял голову. Это был Яшка-Букашка, — Юла, — сказал Яшка. — А если Борьку попросить? Чтобы он вместо тебя… А?
Юла невесело усмехнулся. Ишь ты и этот клоп переживает!..
Борька — здоровенный парень из их же дома. Но он во дворе почти не показывался. Да и вообще, при чем тут Борька?
— Ничего, Букашка, как-нибудь… — сказал Юла.
Вечером он долго сидел в комнате. Один. Не зажигая света.
В доме напротив мягко светились окна, розовые и зеленоватые, бордовые и голубые. Там, за тонкими занавесками, суетились люди, переходили с места на место, ужинали, слушали радио, о чем-то говорили. Юла обычно любил глядеть на освещенные окна и строить догадки: о чем спорят вот эти двое? Почему собрались гости вот за этим окном. Но сейчас Юле было не до того. Он все думал и думал. И все об одном…
Вечером пришел Венька.
Лицо у Юлы было строгое и торжественное.
— Итак, — сказал он. — Начинаем эксперимент. «Мускул- два». Клянусь!
— Клянусь! — воскликнул и Венька.
Было не совсем понятно: чего он-то клянется? Вероятно, это означало, что он будет оказывать моральную поддержку.
Часть вторая. ЕСЛИ ОЧЕНЬ ХОЧЕШЬ
Глава I. ПОЕДИНОК
рошел год.
Этот день, первого октября, все приближался. Неумолимо. Как мчащийся на полной скорости грохочущий танк.
Вот уже осталась неделя. Шесть дней. Пять… Вот уже всего три дня…
— Юлий, — позвала Женя.
Она отвела его в угол двора.
— Знаешь, у меня идея, — сказала она.
И умолкла.
— Видишь ли, в чем дело… — смущенно пробормотала она. А потом вдруг собралась с духом, и, глядя ему прямо в глаза, отчеканила: — Заболей!
— Чего-чего? — не понял Юла.
— А очень просто! С мерзавцами любая хитрость хороша. Заболей — и все. Ну, сиди дома, будто у тебя горло, или голова, или живот. Ну, поболеешь недельку. Вот первое октября и проскочит…
Юла покачал головой.
