ждали приглашения к Гейдару Алиевичу. Наступил вечер, а его все не было. Я знал, что на следующий день Алиев должен был уезжать, и решил, что для встречи с нами у него просто не хватило времени. Потому мы позволили себе погулять до четырех утра. Мой помощник, администратор нашего оркестра, Феликс в пять утра принес хаш, и мы стали его есть, чтобы обрести новые силы. Вдруг часов в девять раздался звонок. Слышу строгий голос дяди Джамала:
— Подготовься, Гейдар Алиевич ждет вас с Тамарой в своем кабинете… Днем он уезжает.
Пришли мы в здание постпредства. Тамара осталась в приемной, а я по возможности бодро пошел первым в кабинет к Алиеву. Он посмотрел на меня с удивлением:
— Что это у тебя с лицом? Ты что, не спал?
— Я, Гейдар Алиевич, жену к хашу приучал…
— Ну что ж… Поздравляю вас от всего сердца. А посидеть, если хотите, можем в поезде — прокатитесь со мной до Тулы. Тогда уж и тосты будут, и «горько». А водитель за вами поедет туда… Так потом и родилась эта традиция — провожать Гейдара Алиевича (когда он куда-нибудь уезжал из Москвы) до Тулы. Это часа четыре поездом. За это время в его вагоне накрывали стол. Гейдар Алиевич — был человек очень занятой, времени для обычных встреч и разговоров у него не было, а тут получалась невольная дорожная пауза. И мы откровенничали под стук колес…
Ехали до Тулы, вели неспешный разговор. Гейдар Алиевич пожаловался на непрочность отношений с «верными коллегами» по партии: подводят и подводят самым неожиданным образом… Я возьми и скажи тогда:
— А вы уйдите в отставку. Месяца на три… Тогда и посмотрите, кто останется…
Так и вышло… В Нахичевани Алиев возглавил меджлис, а потом события развернулись так, что народ потребовал его возвращения в Баку (об этом я расскажу чуть ниже).
Проехались мы тогда с ветерком. Это был настоящий свадебный поезд: хороший стол, необычная, но очень милая обстановка… Так с легкой руки Гейдара Алиевича мы с Тамарой и мчимся по жизни на своем поезде вот уже более трех десятилетий…
Намечался визит А. И. Брежнева в Баку. Гейдар Алиевич позвонил мне из Болгарии, где отдыхал, сказал о приезде генсека. Алиев и Брежнев очень уважали друг друга, и Гейдар Алиевич искренне хотел сделать ему в этот приезд что-то приятное и необычное:
— У меня в связи с этим возникла идея. Надо чем-то Леонида Ильича порадовать. Я тут в Болгарии, на Золотых песках, слышал, что их популярный певец Эмил Димитров написал песню и посвятил ее Тодору Живкову. Ты не смог бы написать хорошую песню в честь приезда Леонида Ильича?
— Гейдар Алиевич, со мной такого еще не было. У меня масса поклонников. Они меня уважают за то, что я в жизни не спел ни одного слова, где славится партия, а уж тем более кто-то лично из наших вождей. Не сочтут ли, что я опустился до подхалимажа к Брежневу? Лучше я вам, близкому мне человеку, посвящу песню. (Позже эта песня «Весенний край — Азербайджан» была принята с благодарностью, и до сих пор она звучит на торжественных мероприятиях как слава Азербайджану и Гейдару Алиеву.)
— Нет, мне неудобно принимать твой подарок, а вот Брежнева надо встретить песней.
Я понимал, что не смогу ни отговорить, ни переспорить Гейдара Алиевича. Он, может, чуть-чуть и уступит, но в общем и целом никогда. Что мне оставалось? Обещал подумать.
Позвонил в Москву Роберту Рождественскому, рассказал ему все, спросил:
— Что будем делать? Задача для меня непосильная… Может, просто написать песню вроде нашей «Торжественной»? Там ни слова нет о правительстве — просто широкая песня о родине…
А Роберт так спокойно:
— Хорошо, старик, подумаю…
Сел я за рояль, тема вроде бы появилась. Обычно я не могу долго корпеть над музыкой — или сразу получается, или никак. А тут вроде бы получилось. Звоню снова в Москву, наиграл Роберту. Сказал:
— Можно показывать Алиеву. Конечно, песня еще не готова, но уже есть о чем говорить.
При разговоре с Гейдаром Алиевичем я рассказал, что мы договорились с Робертом Рождественским написать песню о стране, о людях, то есть не о ком-то лично, а обобщенно. Напомнил про «Торжественную песню»:
— Вот, если бы в таком стиле и духе…
— А я, Муслим, и не просил, чтобы песня была лично о товарище Брежневе. Более того, ее поднесут Леониду Ильичу коллективно наши деятели культуры. Когда ты ее споешь, то Ниязи, Рашид Бейбутов, Люфтияр Иманов и ты торжественно вручите песню. Мы и оформим все соответственно — бумага с глянцем, кожаная папка… Старику будет приятно…
Гейдар Алиевич пригласил Роберта Рождественского приехать с женой Аллой в Баку. У себя в номере (я жил тогда в гостинице) я устроил небольшой «междусобойчик». Помню, предложил Алле Борисовне: «Давай вдвоем по рюмочке за ваш приезд!» Она ответила: «Почему только вдвоем? Роберт тоже может к нам присоединиться». — «Как?» Я знал, что Роберт много лет вообще не брал в рот ни капли, сказав: «Я свое выпил, теперь могу отдыхать». Когда за столом собирались гости, ели, пили, шутили, смеялись, Роберт сидел вместе с нами и тоже был весел, хотя не притрагивался к спиртному. Видимо, ему передавалось наше настроение.
И вот теперь в Баку он присоединился к нам. Посидели мы тогда втроем очень хорошо. Я планировал, что у нас с Робертом будет время и отдохнуть, и поработать. Какое там! Уже утром неожиданно раздался звонок помощника Алиева:
— Гейдар Алиевич ждет вас на даче.
— У меня язва разыгралась, болит… — Язва моя действительно иногда давала себя знать. Но тогда я думал о другом: негоже опять являться пред светлые очи Гейдара Алиевича с таким помятым лицом. Но помощник делал вид, словно не слышал ничего:
— Будьте любезны во столько-то пожаловать вместе с Робертом Ивановичем и его супругой.
Я еще раз попытался выпросить у помощника отсрочку хотя бы на день, чтобы войти в форму. Помощник обещал передать все Алиеву, потом перезвонил:
— Гейдар Алиевич сказал: «Пусть приезжает, мы ему вылечим его язву».
Дело в том, что вместе с нами на дачу был приглашен и Ниязи, который должен был дирижировать во время исполнения нашей песни, так что откладывать поездку туда было нельзя.
Роберт с Аллой поехали в одной машине, а мы с Ниязи в другой. По пути я стал говорить ему о своем скверном самочувствии: накануне засиделись заполночь, спали мало, отдохнуть не успели, вид соответствующий… И сердце чего-то защемило… У Ниязи на все случаи был ответ: «Ты носом вдыхай, а ртом выдыхай». То есть дыши правильно, как советуют врачи…
Гейдар Алиевич как гостеприимный хозяин встретил нас у входа:
— Ну, как твоя язва?
— Ничего…
— Сейчас вылечим.
Перед обедом Гейдар Алиевич всегда предлагал аперитив, в основном виски. Это ему порекомендовали в какой-то жаркой стране: виски от жары помогает не хуже зеленого чая, поры открывает, есть чем дышать.
Сели за стол. А я не то что пить, я видеть это не мог после вчерашнего нашего застолья. Мне не хотелось, чтобы все заметили на моем лице эту мину отвращения, — тогда станет ясно, что дело не в язве, а совсем в другом. Я улучил момент, когда все были заняты разговором и вроде бы не обращали на меня внимания, и под шумок поддержал компанию. Мне казалось, что я сделал это незаметно для других. Гейдар Алиевич в это время разговаривал с Робертом, повернувшись к нему. Но оказалось, что он все видел боковым зрением, и спросил с хитрющей усмешкой:
— Ну как, полегчало?
— Полегчало.
— Вот видишь, виски от всего на свете лечит. И от язвы тоже…
Заговорили о нашей будущей песне. Роберт прочел стихи, написанные еще в Москве, когда я по телефону наиграл ему мою мелодию. Алиев внимательно слушал, а потом сказал:
— Что же это вы, ребята, делаете? Вы повторяете «Торжественную песню». Да, не надо лично про товарища Брежнева, но вы даже страну не указываете! Где вся эта красота и приволье? В какой стране?
