черные очертания, плывущие к нему от верховьев реки. Метрах пока еще в тридцати от Алекса и в полуметре от берега. Выдра? — подумал он. Нет, эта штука слишком велика и неподвижна. Тогда бревно? Может быть. А может, просто большой клубок водорослей.
Очертания приблизились, и Алекс увидел, что это большая ветка, кривая, покрытая листвой.
Алекс, укрывшийся в своей клетке из корней и осоки, прищурил глаза. Откуда вообще взялась в реке ветка, в безветренную-то ночь? Он покрепче вжал сапоги в известняк и выпустил корень, за который держался под водой. Теперь в руке у него был уже снятый с предохранителя «глок». Алекс сантиметр за сантиметром поднимал его.
Ничего. Никакого движения. И определенно никаких признаков выбирающегося из воды человека. Возможно, ветка была просто веткой. Просто корягой, зацепившейся за дно именно в том месте, за которым он следил. Возможно…
Сверкающая черная фигура вырвалась из воды всего в нескольких сантиметрах от Алекса. Зубы ее были оскалены в нечеловеческой ярости, в кулаке, со свистом рассекшем воздух, блеснул нож.
Инстинкт отбросил Алекса в сторону от ножа, но миг спустя каменный кулак врезался ему в челюсть, он ощутил во рту вкус крови. Алекс упал, уронив «глок», но все же ухитрился каким-то образом вырвать из ножен на икре десантный нож. Увернувшись от рассекающего воду клинка, он вцепился противнику в горло.
Реакция того была аналогичной: защищаться, нападая. Двое сошлись в лютой рукопашной, и Алекс почувствовал, как что-то ледяное и острое распороло ему бедро.
Он попытался вырвать руку с ножом из-под воды и ударить врага в лицо, но тот вцепился ему в запястье и с почти нечеловеческой силой потянул Алекса вниз. Нож сверкнул под луной, Алекс резко отпрянул, и лоскут неопренового шлема хлестнул его сбоку по лицу, а щеке стало жарко от крови. Ноги противников переплелись, и за миг до того, как они увлекли друг друга под воду, Алекс откинул голову назад и, врезавшись лбом в нос врага, почувствовал, как хрустнула кость. На долю секунды глаза противников встретились — они оказались зеркальными отражениями друг друга: в шлемах, окровавленные, рычащие, точно волки.
Уже под водой Алекс впился зубами в державший его запястье кулак, зубы прорезали хрящ, однако хватка противника не ослабла. Вместо этого перед лицом Алекса полыхнуло лезвие ножа, и щеку обожгла боль. Надо было позвать людей из МИ-5, цепенея, понял он, и тут перед глазами вновь полыхнул свет — это рукоять вражеского ножа ударила его в основание черепа. Лицо Алекса оказалось вдавленным под воду.
Скоро легкие его уже вопили, требуя воздуха, ноги обмякли. Он ударил туда, где должен был находиться сломанный нос врага, попытался вслепую вцепиться ему в глаза. Однако рука, нажимавшая ему на загривок, осталась неподвижной, как и та, что держала руку с ножом. Наконец рот Алекса раскрылся, впуская удушающую воду. Он почувствовал, как из его руки выпадает нож.
И тут, каким-то тусклым краешком сознания, Алекс понял, что его выволакивают на берег. Алекса вырвало речной водой, и, еще хватая ртом воздух, он осознал, что над ним нависает чужое лицо.
— Так, — произнесло оно. — Первый готов.
Боль разрывала Алексу грудь, точки света плясали перед глазами.
— Давай, — с презрением прохрипел он. — Убей меня и иди своей дорогой.
— Тебя я не убью, — пробормотал Дозорный, переворачивая зажатый в кулаке нож. — Это было бы слишком похоже на самоубийство.
Рука Дозорного утратила резкость очертаний, слепящая боль в третий раз взорвалась где-то за глазами Алекса, и на этот раз он лишился сознания.
Глава 9
Доун Гардинг появилась в пять утра, привезя с собой врача и ту же команду экспертов, которая занималась телом Крейга Гидли. Алекс слышал из подвала, как они бегом поднялись в спальню Уиддоуза.
Алекс лежал на раскладушке — голый, завернутый в пропитанную кровью простыню. Двое охранников из МИ-5, обнаружив его валявшимся в беспамятстве на берегу, стянули с Алекса гидрокостюм и, как могли, обработали раны. По левой щеке Алекса тянулся глубокий порез, правое ухо было рассечено почти надвое. С левой рукой ему повезло — порез был глубоким, однако нож прошел мимо мышц, так что рука, похоже, работала. Рана на левом бедре была почти тридцать сантиметров длиной, крови из нее вытекло немало, но опять-таки важные мышцы, похоже, остались неповрежденными. Алекс понял, что это крепкий неопрен гидрокостюма спас его от более серьезных увечий.
Алекс получил два очень сильных удара, и любая попытка пошевелить головой вызывала мучительную боль. Однако боль в затылке утрачивала всякое значение, стоило ему вспомнить о масштабах своей неудачи. Джордж Уиддоуз лежал теперь наверху в луже свернувшейся крови — с кляпом во рту и пятнадцатисантиметровым гвоздем в правом виске. Отрезанные уши его покоились на подушке постели.
Едва обретя способность двигаться, Алекс настоял, чтобы охранники помогли ему подняться наверх, и по огромной потере крови сразу понял, что Миан отрезал Уиддоузу уши еще до того, как прикончил его с помощью молотка и гвоздя.
Какими могли быть его последние мгновения? — безмолвно гадал Алекс. Какой страх должен был испытывать Уиддоуз, глядя на Миана и его нож? Какую боль, когда ему отрезали уши? Даже вообразить невозможно. Но какова бы ни была природа этих последних испытаний, именно он — Алекс Темпл — навлек их на Джорджа Уиддоуза.
Самонадеянность превозмогла в нем осторожность. Он вылез на передовую, не обеспечив тылы, и тем самым поставил под угрозу жизнь другого человека.
Доун спустилась к нему с врачом, человеком лет сорока, говорившим с легким южноафриканским акцентом. Она представила его как Макса. Врач стянул с Алекса простыню и осмотрел его.
Доун, бросив один только взгляд на его окровавленную наготу, отвернулась к стене.
— Я полагаю, все это сделано ножом? — спросил Макс.
— Да. Десантным.
— Еще какие-либо ранения?
— Пара хороших ударов в основание черепа. Скорее всего, рукояткой ножа.
Макс осторожно ощупал затылок Алекса:
— Здесь больно?
— Ощущение не из лучших.
— Возможен перелом. Придется сделать рентген.
Доун поймала взгляд Макса и резким движением головы велела ему подождать наверху. Врач вышел.
— Что произошло? — спросила Доун, холодно глядя на Алекса сверху вниз.
— Он взял меня врасплох. В сущности, я не должен был устраивать здесь ловушку, после того как вы отказались снабдить меня подкреплением.
— Значит, в смерти Джорджа виновата я, так, что ли?
— Нет, вина целиком моя. Я ошибся в расчетах. И не уклоняюсь от ответственности за это.
— Итак, у вас имелся «глок», а у него огнестрельного оружия не было? — спросила Доун.
— Да, — подтвердил Алекс. — А если и было, он уронил его в самом начале схватки. Мы оба взялись за ножи.
— Продолжайте, — сказала она.
— Я сломал ему нос, прокусил костяшки на левой руке и пару раз попал ножом в верхнюю часть тела. Этого, понятное дело, не хватило, чтобы его остановить, тем не менее он ранен. Думаю, сейчас он чувствует себя не лучшим образом, а на лице и на руке у него видны повреждения.
