– Теперь мои волосы стали лучше, правда? – спросила она, обернувшись.
– Они просто великолепны.
– А тебя надо подстричь. – Молли улыбнулась. – Хочешь, я это сделаю?
Он пожал плечами:
– Почему бы и нет?
Молли достала ножницы для вышивания, велела ему снять рубашку и взялась за дело. Лу сидел на бревне и держал перед своим бородатым лицом зеркальце с длинной ручкой.
Вскоре он улыбнулся. Потом засмеялся. Его совершенно покорила решимость Молли привести его в божеский вид. Она орудовала ножницами, сосредоточенно прищурив свои красивые фиалковые глаза и закусив кончик языка белыми ровными зубками. Лу смотрел на нее, вдыхал аромат ее волос и не слишком беспокоился о собственных.
Когда Молли закончила, Лу увидел, что волосы над его левым ухом гораздо короче, чем над правым.
Нахмурившись, он сказал:
– Молли, парикмахер из тебя никудышный.
Она сдвинула бровь.
– Прости, Лу. Я не хотела…
– Успокойся, любовь моя, я пошутил. – Он схватил ее за руку, опасаясь, как бы она всерьез не обиделась. – Хорошая стрижка. Спасибо. – Он добродушно рассмеялся.
– Пожалуйста, – отозвалась Молли, удивившись, что он назвал ее «любовь моя».
– Знаешь, – сказал он, – стрижка великолепная, теперь осталось лишь побриться. – Он поднес ее руку к своему лицу.
– Хочешь, чтобы это сделала я?
Он поднялся с бревна.
– Лучше я сам.
Оба расхохотались.
Силы Лу быстро восстанавливались. Он побрился и к ужину наловил в ручье форели. Они неторопливо ели, сидя у ярко горевшего костра, и вели дружескую беседу. Молли не докучала ему вопросами, но охотно отвечала на вопросы Лу.
Она рассказала ему о своих отношениях с профессором Диксоном; о том, как он приютил е у себя, объявив всем, что она его племянница; о своем детстве в Техасе; о том, как они уехали из этого штата, когда е папу обвинили в убийстве отца Лу; о том, как е мама умерла в дороге; как они грабили банки и поезда, живя в арендованных мексиканских асиендах.
– Я никогда не думала, что грабежи – это что-то плохое, – честно призналась она. – Мой папа был главарем банды. Я обожала его и думала, что все, что он делает, – это хорошо.
Лу вспомнил слова Черри. Она говорила ему, что Молли очень любила своего отца и слепо оправдывала все его поступки.
Попыхивая сигарой, Лу сказал:
– Я понимаю. То же самое я испытывал к своему отцу.
И тут заговорил он. Рассказал о своем ранчо в Нью-Мексико, о своем брате, Дэне Найтхорсе, о том, как они вдвоем жили среди апачей. А потом ушли на войну.
Забывшись, Молли спросила:
– Это там тебя так ранили? – Лу вскинул глаза и встретился с ней взглядом. – Я… э… когда ты болел, я видела шрамы на твоей ноге и подумала, что это с войны.
– Да, – подтвердил Лу, – я был ранен на войне, но не так сильно, как кажется.
Он быстро сменил тему. Они продолжали беседовать, обходя острые темы. Высоко в небе взошла луна, в ночном воздухе разлилась прохлада.
Наконец Молли встала и потянулась.
– Пойду-ка я спать.
Лу кивнул и остался сидеть у костра. Молли вдруг улыбнулась, медленно обошла огонь и потрогала своими нежными пальцами его гладко выбритую щеку. Это прикосновение взволновало Лу.
Глядя ему в глаза, Молли сказала:
– Кстати, я не спала с Малышом, и вообще ни с кем не спала.
Она отвернулась, неторопливо пересекла залитую лунным светом поляну и исчезла в темноте.
Лу проводил ее взглядом и медленно повернулся к огню. Он долго смотрел на затухающие языки пламени, думая о златовласой женщине, которая только что объявила, что никогда не спала с мужчинами.
Это неожиданное признание вызвало у Лу прилив радости. Почему-то он ей поверил. Он тщетно пытался убедить себя в том, что ее связи с мужчинами не имеют для него никакого значения. Однако почувствовал облегчение, узнав, что жестокий негодяй, который изнасиловал Терезу Кастильо, не тронул красавицу Молли Роджерс.
