прибывает. Слишком низкий берег приютил их, достаточно на полметра подняться и — приплыли! Точнее, поплыли. С одной гребью? Хотя это не намного хуже того, что уже перенесли. Дик безъязыкий до сих пор «право» с «лево» путает, какой из него сплавщик?
Американец сделал героическое лицо, запил таблетки, спросил:
— Нет хорошо?
— А ты другие слова знаешь?
— «Греби», «взяли», «давай» — я понимать хорошо!
— Недостаточно, Дик. Я тебе жестами мало, что сумею передать. А уж спросить, так и вовсе. И вообще, надо бы уважать страну, куда приехал…
Дик гордо распрямился:
— The intellectual should speak in English!
— Вай ю донт волк ту зе хел, — буркнул уязвленный врач, считающий себя интеллигентом во втором поколении.
— You know English! — Обличающе ткнул пальцем американец.
Его торжество было так забавно, что у врача исчезла без следа вся злость на гражданина слишком обеспеченной, изнежившейся страны:
— Если бы, а то — онли эбьюз, — отверг подозрения Матвеич, а затем добавил из чистого озорства:
— Унд ду вайс дойч?
Ошарашенный Дик распознал немецкий в сибирском исполнении, но лишь покачал головой.
— Значит, зер шлехт, — подытожил врач. — Ну, и чем ты лучше меня, если не говоришь на немецком? А китайский, чайниз? Спэниш, португезе?
Американец сник. Наверное, подумал, что Матвеич владеет всеми этими языками. Врач решил успокоить его:
— Энд ай донт спик на всех этих языках. Кроме немецкого. Его я со школы помню, а вот хренов интернет требует английского. Так я читать еще насобачился с пятого на десятое, а говорить — нет, не с кем. Понял? А понял, так давай чай пить. Ту дринк ти, верно? Уже пил? Тогда ищи дрова, и побольше. Мы здесь ночуем. Ту слип до тумороу.
Дик утащился в заросли. Кастрюля с чаем была горячей. Матвеич с удовольствием доел остывшую ветчину, запивая горьким чаем. Лена еще спала, можно заняться нешумной мелочевкой. Врач достал из упаковки карабин, проверил, протер, уложил назад. Взялся за кинжал, найденный в вещах Егора. Клинок не выходил из ножен. Приржавел. Матвеич поднял промокшую рукавицу, протянул ножны к огню. Скоро ткань нагрелась, стала припекать кисть. Послюнил палец, тронул ножны. Зашипело. Осторожно постучал кончиком ножен о деревяшку. Повернул второй стороной к огню, снова нагрел. На третьем цикле клинок сдвинулся. В ржавой трухе из ножен выползли потемневшие деревянные вкладыши, прикипевшие к металлу. Их пришлось отслаивать ножом. Наконец, освободилась лезвие, проросшее крупинками ржави. Плоская шершавая каменюка нашлась у скального обрыва. Дик с любопытством наблюдал за процессом.
— На, потрудись, — предложил Матвеич.
Пока американец, покашливая, усердно оскабливал лезвие, врач заглянул в палатку. Лена спала. Снотворное действовало около получаса, но усталость и баралгин держали ее в забытьи. «И слава богу», — подумал врач, тихонечко пятясь назад. Пора и самому ложиться спать. Голова, кажется, стала успокаиваться, Комок в центре мозга, который вызывал подташнивание, стал понемногу уменьшаться в размерах, причиняя все меньше беспокойства. Глядишь, все и обойдется? Так не хочется подохнуть от лопнувшего в мозгу сосуда, или от сдавления важной его части случайной гематомой. Особенно сейчас, когда рядом такая красивая девушка… И намечаются перспективы закончить одинокую жизнь… Ой, тьфу- тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
57
После настоянной на кедровых скорлупках самогонки настал черед обычной водки. Два майора уже выяснили отношения, дружно отматерив своих козлов-начальников, и жаловались на бытовую неустроенность. Оба одинаково не верили друг другу, одинаково подозревали друг в хитрости, одинаково считали себя умнее соперника и были довольны собой. Эфэсбешник похвастался эрудицией:
— А ты знаешь, как называли штатских прежде? Нет, не статские. Шпаки и штафирки. Это я вычитал у Куприна…
— Круто! — согласился армеец, — так им и надо. У нас полкан над партизанами прикалывался тоже — если вы такие умные, почему строем не ходите?
— А давай выпьем за нас с вами и за хрен с ними!
— С кем — с ними?
— Со шпаками. Господа офицерА! — скомандовал майор, вставая. — Это приватный тост, без штафирок! Без шпаков!
Оба пилота, армеец, прокурор и следователь поднялись из-за стола.
— Мужики, вы что, шутите? — удивился врач с чеховской бородкой на полном лице.
— Кто шутит, мы? — ответно изумился эфэсбешник. — Ты же в армии не служил, дорогая штафирка, а офицерский тост пьют только офицеры!
— Не надо меня так называть, — уже без улыбки попросил врач.
— Это почему? Так офицеры, да и все вообще военнослужащие называют штатских, а ты — он и есть, — «чекиста» несло, он не реагировал на подергивания за рукав со стороны грушника.
— Тогда ты солдафон! Так штатские называют офицеров, и вообще всех военнослужащих, — парировал толстячок.
— А вот это уже оскорбление! Твое счастье, что ты — гражданское лицо, а не офицер. Прав Куприн! Штафирка и есть штафирка, его даже на дуэль не вызовешь. Был бы ты офицером, мы бы сейчас стрелялись!
— Давай дуэль! — согласился задетый за живое врач.
— Кончайте, мужики, — стали утихомиривать задир остальные, но эти уже решали вопрос оружия:
— Стреляться из Макара!
— Вот хрен тебе, шпак, я с тобой — из табельного оружия?! Нет уж, лучше давай бросаться камнями! А то на палках, а?
— На кулаках, в три удара, до первой крови или до падения, — выкрикнул армеец, надеясь, что тренированный «чекист» свалит пузана бескровно и чисто.
— Это не вполне честно…, — начал врач, но его зашикали.
Эфэсбешник начал сдирать с себя камуфляжку, уже предвкушая, как заломит руку противнику и воткнет мордой в мокрую землю. Толстяк пожал плечами, и тоже спрыгнул на травку под дождик. Они стали лицом к лицу. «Чекист» принял стойку, подождал. Врач слегка поднял руки перед собой, даже не сжав кулаки. Сделав обманное движение корпусом вправо, эфэсбешник крутнулся на пятке и провел удар в корпус, чтобы сбить врача. Вопреки ожиданию, нога прошла мимо, зато в глаз доворачивающегося «чекиста» влетел кулак. Нога встала нетвердо, потому и блок не удался. Второй удар пришелся в челюсть и сбил дезориентированного дуэлянта на мокрую траву.
Тост за «крутых штафирок» сраженный «солдафон» пропустил. Зато хорошо расслышал, как врач скромно пояснил:
— Алаверды! Я сразу хотел сказать, что был мастером спорта по боксу в среднем весе. Но вы меня не слушали. За прочистку ушей, господа офицеры!
58
