и весь театр, госпожа Мэри Мерсер невероятно разочаровывала в жизни. Время не лишило ее сил, рутина не иссушила бесконечного разнообразия таланта, но они чертовски хорошо постарались.
— Вудрэ-ву… э-э-э… дезирэ ун чашкю де вини? — спросила она, неловко и чопорно склонив голову. Огр с кокетливой манерностью пятилетнего ребенка.
— Спасибо, — ответил Седарн, взяв бокал.
— Подождите, — раздался голос сзади. Де Тонгфор прошел в артистическую уборную. Судя по улыбке, он явно что-то замыслил. — Пусть парень заработает свою первую долю из провизии труппы. — Он протянул пачку обтрепанных нот. — Пусть поиграет, если хочет выпить. Давай прямо сейчас, французик.
Раздался дружный одобрительный хор голосов, послышались редкие хлопки. Седарн взял ноты и с усилием сглотнул:
— Ну ладно, сейчас так сейчас.
— Давай, французик! Без извинений! — возопил Барбедж.
Лютнист разложил листы на чайном ящике, с тревогой посмотрел на них и взялся за инструмент. Повисла невыносимая тишина.
— Давай! — настаивал Барбедж.
Луи Седарн не брал ни единого урока музыки в своей жизни, впрочем, та началась всего три часа назад, и неудивительно, что он не успел позаниматься. С другой стороны, Руперт Триумф обучался игре на лютне с самого детства и провел немало пьяных вечеров, сочиняя на пару с соседом Эдоардом Фуксом прелестные мелодии.
Он сыграл «Гальярду святой Лейлы» и «Джигу Ковердэйла», затем последовала «Приди, красавица, ко мне, зажги мою любовь». Изумленные актеры топали и кричали, аплодисменты посыпались градом и заканчиваться явно не собирались.
Луи Седарн признательно улыбнулся и выпил первый из многих бокалов вина. Скрывшись от всех, с дальних сторон кулис за ним, прищурившись, наблюдал Гомон. Взгляд его был малоприятен.
ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА
— Разумеется, я беспокоюсь, — сказал Аптил.
Он откинулся на спинку кресла Триумфа в покоях на последнем этаже дома номер семнадцать по Амен-стрит, закинул руки за голову и выглядел каким угодно, но только не обеспокоенным.
Долл мрачно нахохлилась, сидя на диване рядом и нервно пощипывая кружевные оборки на перчатках:
— Ты не выглядишь обеспокоенным. Он, возможно, уже мертв.
— Возможно, — заметил абориген ничуть не изменившимся голосом. — А возможно, он мертвецки пьян. Ты и сама все знаешь.
Аптил потянулся и взглянул на сырой вечер, прижимавшийся к окнам чердака. Колокола Сент- Оззарда пробили три четверти восьмого, и вечер уже стал превращаться в мокрую и совершенно непривлекательную ночь.
— Я должен сказать, — взял слово Агнью, потягивая мятный чай в тенистом уголке комнаты, — что в данном случае разделяю озабоченность мисс Тэйршит. Для меня было… — слуга остановился и лихорадочно принялся подыскивать более уместное слово, — честью служить сэру Руперту столько лет, что любой другой человек на моем месте посчитал бы это неразумным. Несмотря на все недостатки, у него есть одна восхитительная черта — способность выживать. Она помогала ему в бурных океанах за много миль от суши, в горячке битвы, в тавернах, когда опускаются кружки и вынимаются ножи. Я видел его в подобных ситуациях. Часто. Пожалуй, слишком часто. Но ссора с лордом Галлом, а также стычка в купальнях говорят мне, что на сей раз он заплыл слишком далеко, на опасную сторону здравого смысла. Сегодня этот дом пережил слишком много визитов милиции и офицеров Гильдии, даже по меркам Сохо. За голову сэра Руперта назначена награда. Можно предположить, что это результат неких проступков, о которых нам еще только предстоит узнать. Своей ли волей или по чужому умыслу, но сэр Руперт находится в тяжелом положении.
— Я думаю, мне надо вернуться домой на случай, если он туда придет, — пробормотала Долл.
— А ты разве не говорила, что за твоими апартаментами установлена слежка? — спросил Аптил.
Актриса кивнула:
— Они поставили человека следить за ними, пока обыскивали комнаты сегодня утром. Подозреваю, ему приказали быть незаметным, но с алебардой это несколько затруднительно.
— Тогда возвращаться нет смысла. Если бы Руп показался у тебя, не важно, в каком состоянии, то Гвардия схватила бы его, — сказал Аптил, раскрыв нож для резки бумаги о край стола.
Долл против воли вздрогнула. Так часто делал Руперт. Щелчок распрямляющейся пружины его забавлял. Сейчас же это был самый печальный звук на свете.
— В конце концов, что мы можем сделать? — продолжил Аптил. — Пойти и поискать его?
— Да.
— Точно. Его не могут найти следователи и ищейки Лондона, так какие у нас шансы?
Долл уже хотела ответить, но ее прервал громкий стук во входную дверь.
Агнью поднялся со своего места.
— Я разберусь, — сказал он, деловито отряхнув рукава и направившись к лестнице.
— Маневр, — пропищала Долл Аптилу, который явно о нем забыл.
— Да, да, да, — проворчал тот, слез с кресла и поспешил в темный угол комнаты.
Минуту спустя Агнью провел на верхний этаж лорда Галла. Капли дождя бриллиантами сверкали на его угольно-черном плаще.
— Все известные следствию сообщники в одном месте. Как удобно! — задумчиво произнес лорд Галл. — Добрый вечер, мисс.
— Лорд Галл. Второй раз за день. Леди может неправильно вас понять.
— Надеюсь, такого не произойдет, — ответил капитан, оглядываясь по сторонам. — Так он еще не вернулся?
Долл подошла ближе к сухощавому офицеру:
— Лорд Галл, мне бы хотелось знать, почему вы так отчаянно хотите его разыскать?
— Измена, — кратко ответил тот.
Последовала пауза.
— Напомните мне, когда вы видели его в последний раз, — сказал Галл.
— В период ранней стадии флирта, — ответила Долл.
— А конкретнее?
— Сегодня утром, перед тем как он ушел.
Во входную дверь опять громко постучали.
— Нет покоя слугам, — вполголоса пробормотал Агнью и вновь исчез на лестнице.
С его возвращением в комнату проник ощутимый холод.
— Преподобный Джасперс! — объявил он.
Новый гость вошел на верхний этаж, окинув взглядом слегка прикрытых глаз всех присутствовавших. Он положил свою трость эбенового дерева и стянул лайковые перчатки изысканно медленным движением:
— Галл…
— Преподобный, наши пути вновь пересеклись.
— Какой же сегодня у всех занятой день. Омерзительные преступления так объединяют людей! — сказал Джасперс, пройдя к столу и налив себе бокал кларета. — Я полагаю, вы уже удостоверились, что предатель не вернулся в свои владения?
— Если бы это произошло, преподобный, то он уже находился бы под арестом милиции. Нет причины вас задерживать.
