Купер, он же Санни, сел за руль. Гремс занял переднее пассажирское сиденье. Самый крутой обычно ехал либо спереди, либо сзади. В зависимости от предпочтений самого офицера. Сержант Рокко сел рядом со мной. Груда чемоданов и оружия будто давила на нас сзади, как если их разрушительная сила могла вырваться наружу, или это только мои нервы? Я знала, что у меня в чемоданах гранаты. Да, мадам Граната ваша подружка только, пока вы не начинаете на нее давить, дергать чеку или как-то иначе ее активируете, но все равно подобные вещи, светящиеся и полыхающие, были все еще новинкой для меня. Часть меня категорически им не доверяла; никакой логики, просто нервы. Мне не нравятся взрывчатые вещества.
Мы выехали с аэродрома, а Шоу все еще стоял там, в кольце своих подчиненных, одетых в форму. Несмотря на то, что это именно он предложил всем убраться с жары, он все еще стоял там, наблюдая за мной из-за своих зеркальных очков. Я поняла, что никогда не видела его глаз, ни разу. Я могла только предположить, что он справедливости ради не видел моих.
— Он ведь в курсе, что мы все еще его видим? — спросила я.
— Да, — подтвердил Гремс, — а в чем дело?
— Он как-то внезапно стал выглядеть недовольным.
— Мы потеряли наших ребят, — пояснил Гремс.
Я посмотрела на него и поняла, что приязни в его лице поуменьшилось. Частично боль, которая там должна была быть, вдруг всплыла на поверхность. Боль и тонкая грань того гнева, которым наделён каждый из нас.
— Я ничего не могу сделать, чтобы вернуть их, но я сделаю все, что смогу, чтобы убить вампира, который это сделал.
— Наше призвание защищать жизни, маршал, а не отнимать их, — сказал Гремс.
Я открыла рот, закрыла его, и попыталась выдавить из себя хоть что-то, что не расстроит его еще сильнее.
— Я не спасаю жизни, лейтенант, я их отнимаю.
— Разве вы не считаете, что убийство вампиров спасает от беды их возможных жертв? — вмешался Рокко.
Я задумалась над этим, потом покачала головой.
— Раньше считала, и возможно, это и в самом деле так, но мне всё равно кажется, что я убиваю людей.
— Людей, — вставил он, — не монстров.
— Когда-то я верила, что они монстры.
— А теперь? — спросил Рокко.
Я пожала плечами и отвела взгляд. Я увидела прорву пустой земли и первые ряды торговых центров. Это мог быть уже Лас-Вегас, а мог быть и пейзаж любой другой части США.
— Не говорите мне, что легендарная Анита Блейк смягчилась? — это спросил Купер.
Гремс строго рыкнул «Купер» тем тоном, который означал, что последний не в ладах с боссом. Купер не стал извиняться.
— Вы сказали, что она пойдет вместе с моей командой. Я должен знать, лейтенант. Мы все должны знать, — объяснился Купер.
Рокко не то, чтобы пошевелился или вздрогнул; он застыл, будто не знал, что может дальше случиться. Такая реакция дала мне понять, что они не подвергают сомнению приказы, никогда. То, что Купер сделал это сейчас, показало, насколько все эти ребята выбиты из колеи гибелью своих сослуживцев и тем, что их ребята оказались в больнице. Это был способ Купера скорбеть.
Я села возле Рокко и позволила тишине повиснуть в машине. Я не собиралась лезть в лидеры.
— Ты не поймёшь, можно ли кому-то доверять, просто задавая вопросы, Санни, — заговорил наконец Гремс.
— Я знаю, лейтенант, но это всё, на что у нас сейчас есть время.
Я почувствовала, как напрягся Рокко, сидевший рядом. Я приняла это за хороший знак и ждала.
Гремс посмотрел на меня.
— Мы не можем спрашивать, боитесь ли вы, маршал. Это было бы грубо, и я считаю, что вы ответили бы, как любой из нас, «нет».
Я улыбнулась и покачала головой.
— Я убью вашего вампира для вас, Гремс. Я убью любого, кто помогает ему. Я убью всех, кого позволяет убить ордер. Я отомщу за всех ваших людей.
— Мы не ищем мести, — сказал Гремс.
— Я ищу, — отозвалась я.
Гремс посмотрел вниз на свою большую руку, лежащую на сиденье. Он поднял карие глаза на меня, на лице было торжественное выражение.
— Мы не можем думать о мести, маршал Блейк. Мы — полицейские. Мы — хорошие ребята. Только преступники могут позволить себе месть. Мы защищаем закон. Месть вне закона.
Я посмотрела на него и увидела, что он не шутит, в глубине его глаз.
— Это смелое и прекрасное чувство, лейтенант, но люди, которые были мне дороги, умерли у меня на глазах от рук этих созданий. Я видела столько безутешных семей, — я покачала головой, — Витторио самый злобный, не потому, что он вампир, а потому что он — серийный убийца. Он получает удовольствие от смерти и страдания других. Он будет продолжать убивать, пока мы его не остановим. Закон дал мне юридически право остановить его. Если вы не хотите, чтобы это стало местью за ваших людей, это ваше право. Он будет мертв в любом случае, неважно, за чью смерть я буду мстить.
— И за чью же смерть это будет месть? — спросил Купер.
На сей раз его никто не остановил.
Я задумалась над этим, и у меня был собственный ответ.
— За Мельбурна и Болдуина.
— Двое из спецназа, погибшие в Сент-Луисе, — уточнил Гремс.
Я кивнула.
— Вы были близки с ними? — спросил он.
Я покачала головой.
— Лишь однажды встречалась.
— Почему же вы тогда хотите мстить за этих двоих мужчин, раз видели их всего раз? — спросил Рокко, и от него пошла первая волна энергии. Он немного опустил свои щиты. Действительно ли он был эмпатом, который хотел прощупать мои истинные чувства?
Машина притормозила, и Купер припарковался. Я посмотрела в чуть более темные, чем у лейтенанта, глаза Рокко. Они у него были настолько темными, что почти переходили грань между тёмно-коричневым и чёрным. Так найти его зрачки было ещё сложнее, как глаза вампира, когда их заполняет сила, весь цвет уходит в радужку, и зрачков не видно.
— Какого вы сорта?
— Сорта? — переспросил он.
— Вы слишком далеко забрались, чтобы отшучиваться, сержант.
Он улыбнулся.
— Я — эмпат.
Я сощурилась, изучая его лицо. Его пульс ускорился, стал биться очень часто, губы немного разомкнулись. Я облизнула свои и заговорила.
— Вы пахнете ложью.
— Я — эмпат, — повторил он настойчиво.
— И? — добавила я.
— И что? — переспросил он.
— Эмпат и… — настаивала я.
Мы уставились друг на друга, воздух будто стал гуще, более тяжелым, когда мы опустили щиты.
— Мы можем выйти наружу? — поинтересовался Гремс.
— Да, сэр, — отчеканил Рокко.
— Несомненно, — отозвалась я.
