заметил, что несколько строительных площадок пусты, а некоторые и вовсе заброшены. Сочи, как и вся его родина, умирал и возрождался в зависимости от цен на нефть. Впрочем, у него было мало времени на подобные размышления: он увидел место назначения, выпрямился на сиденье, вытер лоб и потуже затянул галстук.
Бочаров Ручей — летняя резиденция президента, выстроенная в 1950-е годы, — располагался в нескольких километрах к югу от города, на берегу большого озера. Вертолет сел на травяную площадку, прилегающую к административному крылу резиденции, откуда Швец был незамедлительно доставлен к заднему подъезду президентского особняка. Приближаясь к входу, он заметил нависшую над головой тень. Подняв глаза, Швец обнаружил снайперов Министерства внутренних дел, занявших позиции на крышах всех зданий комплекса. Ничего подобного прежде не наблюдалось — президент был всерьез напуган.
Швеца провели к лифту, на котором он спустился на два этажа, в президентский тир. Там ему вручили наушники. Швец их надел и лишь затем прошел через стеклянные двери в само стрельбище. Встав сзади у стены, он наблюдал, как президент посылает одну пулю за другой в черный силуэт морского пехотинца США.
Наконец президент обернулся и сделал знак, приглашая Швеца приблизиться.
— Ну, как? — спросил президент.
— Иванов жив, но находится в палате интенсивной терапии. Прогнозом по поводу его состояния я пока не располагаю. Посол Орлов и несколько его подчиненных убиты. Полиция никого не задержала. Подробности пока очень обрывочные, но ясно, что это не доморощенная операция. Такой теракт требует умелого планирования и исполнения, а также проведения ряда разведывательных действий.
Президент возился с предохранителем. Он не унаследовал от своего предшественника ни ловкости в обращении с оружием, ни склонности к насилию. По натуре он был человеком слабым, но хитрым. Куница с острыми как бритва зубами. Кроме того, он был умен: знал, что России требуется сильный лидер, и всячески старался не разочаровать своих избирателей.
— Орлов был хорошим человеком, — сказал президент. — Я знаю его семью. Похороны должны быть проведены на государственном уровне. — Наконец предохранитель защелкнулся, и президент поднял взгляд на посетителя. — Были какие-то признаки, что готовится нечто подобное?
— Никаких, — ответил Швец. — Принимая во внимание биографию Иванова, трудно угадать мотивы покушавшихся. Не много найдется людей с таким количеством врагов, как у Игоря Ивановича.
— Пожалуй, но я уверен, что дело тут не в Игоре Иванове.
— Вы думаете?
— Если бы враги Иванова захотели его убить, они нашли бы способ сделать это в Москве — и хлопот куда меньше.
Президент уронил на пол обойму пистолета, и Швец увидел, что это старинное оружие Токарева образца 1911 года,[7] изготовленное для царя Николая II. Ходили слухи, что именно из этого пистолета он и был убит вместе с семьей. Даже за несколько шагов можно было различить украшенного драгоценными камнями двуглавого монархического орла, вделанного в перламутровую рукоять.
— Нет, целью нападавших был не Иванов, — продолжал президент. — Это теракт против нашей страны в целом. Попытка ударить, пока мы слабы.
Швец подумал о заброшенных строительных площадках, которые он видел во время полета, о зданиях, построенных лишь наполовину и оставленных в таком виде. Он не стал опровергать это замечание. Страна находилась в плачевном состоянии, и все это знали.
В последние десять лет среднегодовой рост российской экономики составлял семь процентов в основном за счет огромных естественных ресурсов: леса, золота, алмазов, природного газа, а главным образом — нефти. Достоверные запасы составляли восемьдесят миллиардов баррелей — седьмое место в мире. Эксперты выражали уверенность, что еще сто миллиардов баррелей скрыты в недрах и вскоре будут разведаны. Добыча нефти возросла с шести миллионов баррелей в день в 2001 году до десяти миллионов баррелей в день в прошлом году. Это увеличение добычи, наряду с космическим ростом цен на нефть за тот же период, дало в результате сказочные доходы. В период пика Россия зарабатывала более миллиарда долларов в день только от экспорта нефти, что составляло более шестидесяти пяти процентов валового внутреннего продукта страны.
Но через некоторое время цены на нефть обвалились, и никаких признаков возврата к прежнему положению дел не наблюдалось. Фондовый рынок потерял восемьдесят процентов стоимости, а прямые иностранные инвестиции полностью иссякли. Хуже того, только за последние три месяца рубль по отношению к доллару подешевел наполовину.
Страна находилась в состоянии свободного падения.
— Знаете, зачем я послал Игоря Ивановича в Лондон? — спросил президент.
Швец признался, что не знает.
— Я отправил его, чтобы встретиться с консорциумом европейских нефтяных компаний в надежде, что удастся вернуть их доверие. Тогда они могли бы решиться на новые инвестиции в российскую экономику. В прошлом мы были слишком самонадеянны. Не выполняли обязательств перед своими деловыми партнерами. У нас была хищническая манера поведения: мы думали только о себе. Неудивительно, что инвесторы удрали. Признаюсь, в этом есть и моя вина, но что сделано, то сделано. Именно Иванов открыл мне глаза на то, что я ошибался. Без помощи Запада мы не сможем вернуть добычу нефти на прежний уровень, не говоря уже о том, чтобы ее увеличить. Я послал его попробовать договориться с основными нефтепромышленниками. Это решение нельзя назвать популярным.
— Почему?
— Те, кто в нашей стране занимается нефтью, не желают уступать ни рубля в чужие руки. Они стали жирными и ленивыми, утратили способность проводить грань между собственным благосостоянием и процветанием родины.
Швец хорошо их знал.
Прежде чем переместиться в частный сектор, все они сделали карьеру в КГБ: один был шефом резидентуры в Мозамбике, другой — вторым секретарем ООН. Третий действовал в качестве двойного агента под прикрытием русского посольства в Мадриде, умело изображая важнейший источник информации для американцев. Сам же Швец возглавлял в КГБ Управление С, отвечавшее за секретные операции — все, от руководства деятельностью тайных агентов за границей и ведения промышленного шпионажа в интересах России до планирования и осуществления террористических актов на территории других государств.
Они принадлежали одному шпионскому братству.
И поэтому верить никому из них было нельзя.
Швец понял, почему президент расставил снайперов вокруг своей резиденции.
— Полагаете, кто-то из них может быть причастен к покушению на Иванова?
— Я этого не говорил. — Однако кислое выражение лица президента свидетельствовало об обратном. — Игорь Иванович — мой друг. К тому же он патриот, чего не скажешь о некоторых. Вы должны привести в действие все государственные ресурсы, чтобы найти и наказать террористов.
Президент крепко обнял Швеца и трижды, по русскому обычаю, поцеловал в обе щеки.
— И вот что, Сергей, — сказал он, не выпуская своего главного шпиона из объятий, — если выяснится, что это сделали русские, я сам приведу приговор в исполнение.
22
В Лондоне, в палате интенсивной терапии больницы Святой Екатерины, спал министр внутренних дел Игорь Иванов. Из одной капельницы в его руку поступал раствор глюкозы. Через другую каждый час вводились дозы пентобарбитала, чтобы поддерживать его в состоянии вынужденной комы. Манжета контролировала кровяное давление. Клеммы на пальцах измеряли уровень кислорода в крови. Лицо министра, вернее, та его часть, что виднелась из-под бинтов, была неровного багрово-красного цвета.
