займет его пост в Салине. Для начала он напишет своему другу. Д’Андреани наверняка что-нибудь посоветует… Автобус пересек улицу. Он был пустой. Кондуктор стоял на подножке в намокшем плаще с надвинутой на глаза фуражкой. Валерио снова тронулся и в ту же секунду заметил сквозь окно «Палермо» силуэты Гордзоне и еще двоих, сидевших с ним за столом, во всяком случае, так ему показалось. Но машина уже набрала скорость, перед ним расстилалась идущая вдоль моря дорога, окутанная плотной тьмой. Он включил фары «Надо было проверить», — подумалось ему. Но нет. Он наверняка обознался. Где-то вдалеке голубая молния прорезала черноту небес, высветив неясные очертания туч. На повороте возникло какое-то дерево, совершенно белое. «Надо было остановиться и проверить». Но подумав хорошенько, Валерио отказался от мысли вернуться назад. «Мне показалось». Он нажал на акселератор. И вот уже дорожный указатель возвещал: «До Риети 18 километров». Теперь он не сомневался, что ошибся. Еще одна молния вспыхнула над гребнями гор.
II
Рядом с кафе находилась бензоколонка, выкрашенная в зеленый и белый цвета. Сандро взглянул на мальчика, отвинчивающего крышку бензобака большого грузовика, груженного щебнем. У мальчишки — никак не старше десяти лет — вид был серьезный. Он принялся заливать бак бензином под неусыпным оком шофера в небрежно надвинутой на густую копну вьющихся волос фуражке, который курил, сунув руки в карманы. На пороге показалась толстая женщина, она с размаху выплеснула на шоссе тазик грязной воды, а Сандро и не заметил, что за ним наблюдают с настойчивым любопытством. Всю ночь он шагал вдоль лагуны. Ноги у него были забрызганы грязью чуть ли не до колен. Он в задумчивости постоял у грузовика. Потом, в конце концов, решился и вошел в кафе. Народу внутри было мало. Хозяин бросил на него взгляд, когда он садился за маленький столик в самой глубине зала, под ярко раскрашенным плакатом, прославляющим марку какого-то аперитива.
— Что вам принести? — спросил хозяин.
Подняв голову, Сандро долго глядел на него, словно пытался узнать, потом глухо произнес:
— Да-да… Белого вина.
— Стаканчик?
— Бутылку.
Сняв свой берет и положив его перед собой, Сандро замер, снова будто оцепенев. В душе его непрерывно звучали какие-то жалобные голоса, вконец изматывая ему нервы. Его мучила жажда. Он чувствовал, как все у него внутри пересохло. Ощущение было такое, будто ноги его непомерно раздулись и стали настолько тяжелыми, что ими нельзя было пошевелить. Хозяин уже вернулся. Поставив на стол стакан и бутылку, он ушел, не сказав ни слова.
Неподалеку от Сандро, играя в карты, шоферы рассуждали о непоправимом бедствии — наводнении на севере. Он тоже стал жертвой непоправимого бедствия. Движения его были судорожны и резки, он закурил сигарету и только тут заметил, что хозяин не спускает с него глаз. Он чуть было не встал, повинуясь внезапно захлестнувшему его порыву гнева, намереваясь потребовать ответа у этого толстого идиота, спросить, чем ему не понравился его вид. Но тот, должно быть, распознал огонь, вспыхнувший в зрачках странного посетителя, и сразу же отвел взгляд, заинтересовавшись, казалось, механизмом своей кофеварки. «…Вода поднялась на уровень второго этажа, дом рухнул…» По шоссе с ревом промчался грузовик, так что стекла задрожали. С другого рекламного плаката ему улыбалась очаровательная молодая женщина, протягивая что-то. Бутылку. Сандро схватился руками за голову. Он знал, что ему надо избавиться от застарелой болезни и потому не следует шевелиться. К его растрескавшимся губам прилипла догоравшая сигарета. Под конец он налил себе стакан вина и залпом выпил его. Один из шоферов пристально смотрел на него поверх развернутой газеты. Делая вид, будто читает, он наблюдал за Сандро, и Сандро выпрямился. Ухватившись руками за край стола, он попробовал оторваться от стула. В голове у него не осталось ни одной мысли. Ему хотелось только драться. Он стал жертвой несправедливости и должен был отомстить за себя. Что надо делать, он в точности не знал, но этот тип, разглядывавший его, словно редкого зверя, заплатит за всех. Он разобьет ему морду. Впрочем, у него есть револьвер. Сандро торопливо ощупал внутренний карман пиджака. Но шофер уже сложил свою газету и, шмыгая носом, направился к двери.
— Дерьмо! — проворчал Сандро. — Все дерьмо!
И осушил еще один стакан. Он спрашивал себя, зачем ему понадобилось тащиться в лагуны и шлепать по грязи. Ему казалось, что из дома он ушел уже очень давно. Он снова выпил. Руки слегка дрожали, он смотрел на них как на чьи-то чужие руки, как на отдельные от него, независимые от его тела предметы. Он смутно ощущал, что зал постепенно пустеет, что он останется один в своем углу. Затем на улице послышался грохот грузовика, кафе наполнилось выхлопным смрадом. Но Сандро не шелохнулся. Он погрузился в глубокий, печальный сон, отгородивший его от остального мира. Ничто его теперь не интересовало, ему было все равно… «Непоправимое бедствие» — звучало у него в ушах, словно нескончаемый удар гонга. У него отняли что-то очень дорогое, и отныне все потеряло смысл. Не надо было больше выбирать свой путь. А те пути, что открывались перед ним, никуда не вели. «Пейте кока-колу», — улыбаясь, говорила ему молодая женщина, приколотая к стене; она глядела на него с нежностью, но в ее карих глазах застыла лукавая усмешка. Она парила над ним в светлом платье на фоне приятной зелени. Выпив всю бутылку, он испытал некоторое удовлетворение. Ледяные глыбы, сковавшие его ноги и поднимавшиеся выше, сдавливая поясницу, начали теперь оттаивать, постепенно растворяясь, и Сандро, скрестив на столе руки, положил на них голову. Ему чудилось, будто он идет сквозь строй зеркал. В них отражались другие Сандро. Так вот оно что. Вот в чем дело: Магда умерла. И больше ничего и никогда. Магда умерла. Почему именно она? Какая подлая судьба! Почему она? Он шел сквозь строй зеркал, оставляя их позади одно за другим, а вокруг него сгущалась тьма. Тут его охватила непонятная ярость. Он выпрямился.
— Хозяин! — крикнул он. — Давай еще бутылку!
Хозяин в матерчатых туфлях на веревочной подошве неслышно подошел к нему с бутылкой в руках.
— В чем дело, старина? — сочувственно спросил он.
— Оставь меня в покое, — буркнул Сандро.
Разве он нуждался в участии всех этих людей? Он ушел из дома из-за их слез, из-за их несносных рыданий и скорбного шепота, воспламенявших его нервы!
Хозяин, нахмурившись, наблюдал за ним. Запечатлев в своей памяти сухощавую фигуру этого странного посетителя, его мускулистую шею, сильные, нервные руки, он пожал плечами. А Сандро, выпив еще, снова пустился в путь по ледяному полю своих воспоминаний. «Дорогой, — говорила она, — мы могли бы быть еще счастливы вместе!» Что-то в нем дрогнуло, и он чуть было не расплакался. Хотя это никому не было нужно, он чувствовал, что это вовсе никому не нужно. Его окружала полная пустота, и ему было бы совершенно безразлично, если бы земля вдруг разверзлась, чтобы поглотить его. Совершенно безразлично. «Дорогой, как хорошо, что ты меня любишь!» Кто-то так говорил. Самое ужасное — эта пустота и это молчание. И стало быть, никто не сможет ему помочь. «Пейте кока-колу». «Читайте „Иль Пополо“». Дамы и господа, я хочу пустить себе пулю в лоб, чтобы не надо было больше вставать, уходить из-за стола и снова бродить по этой страшной пустыне воспоминаний со стаканом в руке, но откуда он взялся, этот стакан? И эта молодая, такая очаровательная молодая женщина, улыбавшаяся ему?.. У Магды была точно такая улыбка и ямочки на щеках, такая же грудь и длинные волшебные руки… Этот душный зал был адом, где ему приходилось шагать по чему-то стонущему.
— Ты и так уже много выпил, старина.
Кто-то разговаривал с ним? Неужели кто-то действительно с ним разговаривал? Пальцы Магды шевелились на простыне, перебирая его волосы. «Милый, дорогой, ты мое счастье!» Она улыбалась, протягивая бутылку, но была где-то далеко, по другую сторону пропасти, над которой проносились скорбные блики, а он остался один, совсем один, где теперь Магда? «Что-нибудь случилось, старина?» Что-то
