город в южном направлении или же предполагает расположиться в нем. Немецкие танки вошли в Рим по Кассиевой дороге и, вместо того чтобы пересечь мост Мильзио, пошли вдоль Тибра. Первые машины уже появились в начале виа Анджелико. Секретные службы союзников срочно требовали сведений об этой колонне. Мари на своем наблюдательном посту уже слышала далекий гул металлических чудовищ и подумала о тех, кто, подобно ей, стоял на своем посту на улицах, расходящихся веером между Монте-Марио и Тибром. Ее задача: проследить за направлением движения и главное — сосчитать, сколько в колонне танков и грузовиков. Было холодно. Цветочные клумбы на площади пахли влажной землей. В левой части улицы, спускающейся к реке, Мари видела фасад церкви Христа Вседержителя. В церкви находился священник, которому она должна была сразу же передать результаты своих наблюдений.
Она понятия не имела, кто этот пожилой господин в гетрах и серой шляпе, который стоял на углу виа Сабатино, внимательно разглядывая витрины, — может, и он тоже ведет наблюдение; но когда Мари думала о своих многочисленных безымянных товарищах, которые, так же как она, были сейчас на посту, это вызывало у нее чувство единения с честными и благородными людьми всего мира. А гул, как гроза, все приближался. Неподалеку за клумбой, где резвилось несколько воробышков, Мари заметила молодого человека, который улыбался ей. Этакого «красавчика». Брюнетик, без шапки, с тщательно зализанными волосами. Она переменила место, стала напротив виа Ославия. Вслед за грузовиком, покрытым брезентом, появился первый танк «тигр», чудовище весом в шестьдесят восемь тонн, выставив вперед жерло пушки в наморднике из зеленого полотна и громыхая гигантскими гусеницами. Солдаты, сидевшие в грузовике, пели песню «Drei Lilein»[11]. Тигр взял вправо, объехал площадь и двинулся по виа Феррари; в открытом люке стоял молодой офицер-танкист в кожаном пальто, сдвинутых на лоб защитных очках, с женственно красивым лицом и светлыми холодными глазами. Пожилой господин, которого она видела на углу виа Сабатино, куда-то исчез. Зато молодой человек у клумбы с воробышками медленно направился к Мари, не обращая никакого внимания на танковую колонну, с грохотом въезжавшую на площадь. Еще два «тигра» с черными крестами по бокам, с панцирем, выкрашенным зеленью с охрой; потом между двумя колоссами пробился маленький горбатый танк «пантера», громыхая цепями по мостовой. «Только бы не сбиться со счета». Ледяной воздух кусал лодыжки, пробирался под юбку; сквозь легкие туфельки Мари ощущала сырость. Еще два «тигра» вплотную подошли к площади, укрытые ворохом зеленых ветвей, так что казалось, будто двигаются целые сады. Земля содрогалась под их тяжестью, а грохот доносился до верхних этажей высоких зданий. Еще три грузовика; солдаты поют песню, но слова трудно разобрать из-за тряски:
— In Africa rollen die Panzer…[12]
Потом показался санитарный автомобиль с красным крестом и надписью готическими буквами на дверце «Deutsches Rotes Kreuz»[13], а за ним машина марки «БМВ», потом стало пусто, и только вдалеке, словно гигантское ракообразное, среди влажного сумрака серого мартовского утра меж мрачных фасадов прополз еще один гигантский танк, выставив вперед длинную пушку, точно страшное щупальце.
— Вы кого-нибудь ждете, синьорина? — проблеял позади нее сладкий голос молодого козла.
— Оставьте меня в покое, — сердито отрезала она. Какого черта этот кретин явился сюда, только мешает.
— Если вы одна, могу я пригласить вас вон в то кафе? Там будет потеплее.
— Я вам уже сказала, отвяжитесь! Разве не ясно! Я жду жениха.
— Да нет же. Никого вы не ждете. Какое может быть свидание в таком месте? Да еще в такой холод!
— Катитесь, я вам говорю.
— Ну, этому женишку повезло.
Мари уступила желанию поиздеваться:
— Он швейцарец из папской гвардии и, как и я, не стерпел бы вашего поведения, — с издевкой сказала Мари.
— Какая жалость! А ведь я такой нежный!
Седьмой «тигр». Шестой грузовик. Еще «тигр» с вымпелом и свастикой на переднем щите. А кавалер продолжает своим медоточивым голоском:
— Подумать только, что итальянцу вы предпочитаете швейцарца!
В ответ Мари пожала плечами. Она поняла, что он заинтригован ее поведением, но не двинулась с места, продолжая внимательно следить за движением колонны. Восьмой танк. Девятый — «пантера». Записывать ничего нельзя. Надо прикинуться зевакой. Вдруг у нее мелькнула мысль: ведь этот субъект, возможно, шпик или полицейский. Она никогда не отличалась неприступностью и в обычное время спокойно принимала ухаживания молодых людей. Но этот тип выводил ее из себя, потому что явился очень уж некстати. Десятый танк — тоже «тигр». Буксирные крюки смахивали на два закрученных мамонтовых бивня — совсем как в доисторические времена. Из башни высунулся до пояса командир танка — равнодушный, высокомерный, с серыми глазами и железным крестом на шее, он показался ей символом беспощадной, жестокой войны.
— Вы, наверно, пользуетесь большим успехом, — заметил молодой человек. — Я могу это понять. Вы чрезвычайно привлекательны.
Все в тоне милой шутки, но по существу с неподдельным восхищением. Терпение Мари истощалось — как бы не сбиться, считая танки и грузовики. Украдкой она вдруг дернула свое ожерелье, и нить оборвалась. «Что вы наделали!» — всплеснул руками молодой человек. Хрустальные бусы посыпались в ручеек, заблестели на цементных плитках. Мари зажала в руке горсть бусинок. Положила часть в правый верхний карман — это танки, в нижний карман — грузовики. Молодой человек все суетился. «Несколько бусин в воду упало», — сокрушается он, согнувшись над ручьем. Она тоже вздыхает, притворяясь огорченной: «Боже мой, мамин подарок! Первый раз надела!» Еще одна санитарная машина, за ней восемь танков и двенадцать грузовиков. Солдаты сидят на скамеечках, зажав ружья между колен, и глядят на Мари. Их жадные взгляды пугают ее. По-прежнему на корточках молодой человек продолжает собирать бусинки, а так как некоторые из них угодили в клумбу, он извлекает их, осторожно вытянув руку, чтобы не испачкаться. Наконец вслед за большим санитарным автомобилем с треском прошли последние мотоциклы, сопровождавшие колонну. Молодой человек поднялся и подошел к Мари.
— Вот, — сказал он, — думаю, что это все.
Она взяла бусы и тихо поблагодарила.
— Почему же, — спросил он, — вы со мной так нелюбезны? Неужели я вам настолько противен?
Тон почти патетический. Возможно, он вовсе и не полицейский. А если полицейский, то одарен выдающимися актерскими способностями. Во всяком случае, не дать себя вовлечь в эту игру. Время торопит, раздумывать некогда. Она повернулась и пошла прочь от него, но успела заметить промелькнувшее в его взгляде лукавство опытного мужчины, умеющего тронуть женское сердце и рассчитывающего сыграть на этом. Черт побери! Вся колонна уже прошла, и грохот танков отдавался теперь в длинных пролетах улиц, ведущих к площади Кавура. Эта стальная колонна с ее грубым неотвратимым натиском напоминала нож, вонзающийся в живое тело. Быстрым шагом Мари пересекла площадь. Молодой человек попытался догнать ее, забавно подпрыгивая на бегу и повторяя: «Синьорина, прошу вас, синьорина!» Слово signorina в его устах звучало необычайно нежно. Скорее всего он родом из Пизы или из Флоренции. Но Мари, не замедляя шага, быстро дошла до виа Мадзини. И только тогда молодой человек отстал.
Она была очень раздосадована. Ведь из-за этого болвана ничего не стоило сбиться со счета, так и не выяснив точный состав немецкой колонны. Кроме того, этот молодой козел мог оказаться шпиком, и ей пришлось сдерживать себя, чтобы избежать прямой стычки. Только уловка с бусами, на которую она пустилась, позабавила ее. Вот почему она вошла в церковь улыбаясь.
5
Вечером после ужина Сандра ушла к себе в комнату. Мужа она оставила у радиоприемника, Сент-Роз
