в «замшелом» 1930-м году было принято постановление Совнаркома, предписывающее всем директорам всех предприятий и учреждений отпускать инструкторов альпинизма летом в отпуска – на любой срок по первому требованию. Иначе можно было поплатиться партбилетом за невыполнение постановлений Партии и правительства. Это хорошее постановление и по сей день не отменено, а значит – должно действовать, только об этом сейчас никто уже и не догадывается. Именно с той поры живет в альпинистских сердцах песня:
В августе 2002 года исполнятся ровно 30 лет с той поры, как мне захотелось подняться на пик Коммунизма и самому понять, правду ли говорят про этот коммунизм, как про покойника, – одно только хорошее? Тогда, в 1972 году, в стандартную «Трудовскую» экспедицию я не попал. Но меня взяли «под крыло» мои старые друзья – Фред Тупик и Юра Юшин, возглавившие в тот сезон боевую команду областного «Спартака», тоже рвущуюся в том же направлении «вперед и вверх, а там...». На самом деле – это были горные туристы, мастера – опытные, сильные и, что характерно для всех горных туристов, хитрые при том! Пару лет назад они проложили по карте свой туристский маршрут так, что в центре обязательной по их правилам «ненаселенки», оказался пик Ленина высотой 7.134 м над уровнем моря, куда лезть без специальной подготовки и разрешения они не имели никакого права. Но они влезли! И совершили траверс этой высоченной вершины. И, может быть, никто бы и не догадался, куда они слазали, если бы они на спуске не спустили «ледыху», величиной с чемодан, на голову одного своего участника, а он взял, да и помер...
И решили тогда наши опытные горные туристы непосредственно в альпинизм податься. А собственно говоря, – почему бы и нет?! После пика Ленина на пик Коммунизма – в самый раз! Ну, почти на 500 метров выше, поди, большое дело!.. И был я в этой экспедиции, где Фред Туник руководителем, Юра Юшин – нач. спасом, как бы старшим инструктором, но «за харчи», и за гору, разумеется, то есть без зарплаты. Меня это тогда совершенно устраивало, потому что в ту пору – при социализме – я и так хорошо зарабатывал литературным трудом; а при коммунизме нам обещали, что денег вообще не будет.
Продуктов опытные горные туристы на поляну Сулоева взяли с запасом. С расчетом на год. Это я только потом догадался, что они на сэкономленных на Коммунизме супчиках еще два года в свои турпоходы ходить собираются! Но надо отдать им должное: что палатку поставить, что обед приготовить, что примус раскочегарить или костер разнести – все в один момент! Мастера все-таки... Хоть и туристские. Конечно, при движении по скалам или по крутому льду (и не столько вверх, сколько вниз) отсутствие специальной альпинистской подготовки очень даже было заметно. Но не это ж на пути к Коммунизму главное!.. На Коммунизм в то лето шли многочисленные группы, просто «дети разных народов» – команды всех социалистических республик плюс англичане, французы и болгары, тогда еще тоже социалистические. И какие вещи (снаряжение), какие продукты питания эти зарубежные капиталисты на маршруте бросали – мы просто диву давались. Один сухой лимонад чего стоил! Какой он удивительный кисло-сладкий был! А как он в холодной воде растворялся и как пенился! Мы такого не видали никогда! Зато за наши титановые крючья, сделанные из ворованного титана на предприятиях нашей оборонной промышленности, «западники» готовы были душу отдать!.. И какие свитера они нам «отваливали» за пару наших деловых титановых крючьев!.. Верховодил всей этой тусовкой под Коммунизмом не кто-нибудь, а сам Абалаков Виталий Михайлович, в те годы уже похожий на старика Хоттабыча. Он бегал по всей поляне и, обнаружив за очередным валуном широкую выставку-продажу отечественного снаряжения, очень ругался – буквально предпоследними словами, и говорил о нашей национальной гордости и патриотизме.
На поляну Сулоева под начало маршрута на Коммунизм нас перебрасывали на вертолете, а до того момента, когда подойдет наша очередь, мы жили непосредственно на аэродроме, раскинув палатки прямо по кромке летного поля. А аэродром этот был города Джиргиталь, восемь месяцев в году отрезанного от всего цивилизованного мира и даже от города Душанбе – столицы Таджикистана. Вы помните, как в свое время назывался Душанбе? Сталинобад. А до Сталинобада он тоже был Душанбе, что на местном наречии означает «понедельник». У таджиков нет поговорки «понедельник – день тяжелый», у них другое: если кишлак называется Понедельник, значит там базарный день, когда продают баранов там, ишаков, верблюдов и другую «мелочь», происходит в понедельник – самый «неторговый» день. Соответственно, и кишлак считается так, бросовый... Но вот стал столицей республики – так тоже бывает!
Каждое утро в палаточном городке возле аэродрома жизнь начиналась с появлением местной почтальонши Клавы, которая разносила свежую корреспонденцию прямо по палаткам, «Тук-тук, – говорила она своим полудетским голосом, -ленинградцы здесь живут? Вам письма пришли!» Нач-спас Юра Юшин давал ей маленькую шоколадку, и она с песенкой убегала дальше. Когда мы были еще на маршруте – на Коммунизме, – наш кассир, ответственный за финансы, сходивший только на плато 6.200, решил, что с него и этого «коммунизма» хватит и «слинял» домой. А нам с вертолетчиками прислал записку: «Братва, «труба зовет»! Я эвакуируюсь. Деньги на обратную дорогу – восемь тысяч рублей – оставляю вам на почте. У Клавы. ЛИЧНО». И хотя в высокогорье деньги – химера, которая ничего не значит, именно это крупно написанное «ЛИЧНО» нас несколько заинтриговало.
- Ни тебе квитанции, ни расписки, – пожимал плечами наш начальник Фред Туник.
- Ничего, вон, Виноградский у нас на стадионе в Душанбе выступит, пару фельетонов прочтет, – к Новому Году дома будем! – как всегда с серьезной физиономией шутил невозмутимый Юра Юшин. Спустившись с горы и прилетев в Джиргиталь, мы пошли на почту. Чем ближе подходили мы к утлому строеньицу, тем больше охватывали нас дурные предчувствия...
- Скажите, а вот некто Клава у вас работает? – войдя в так называемый «операционный зал», а на самом деле в тесную комнатуху, спросил громким голосом Почетный Мастер Спорта, старший инструктор, нач-спас пятой экспедиции Юра Юшин.
- Хто? Клава? Тю-ю! – ответил кривой на один глаз телеграфист. – Так она ж вчера в отпуск ушла!
- То есть как это – в отпуск?! – опешил Юшин.
- В отпуск, – подтвердил одноглазый, – и дома ее не ищите. Она к родственникам улетела.
- А это далеко – родственники?? – спросил «непробиваемый» Фред. – Надеюсь, это не Франция, не заграница?
- Да нет, – ответил телеграфист, – это Гарм – соседнее ущелье. Если вам так надо – позвонить можно.
- А какой у нее там номер? – поинтересовался Юшин.
- Тю-ю! Зачем вам номер? – удивился телеграфист. – Снимите трубку, скажите: «Мне Гарм. Клаву».
Нач-спас Юшин поджал губы, что всегда служило у него признаком душевного волнения и, стреляя в нас глазами, дурным голосом произнес в телефон: «Барышня, а мне, пожалуйста, Гарм...». Прошла минута. Юра переминался с ноги на ногу, вроде как бы хотел в туалет, и, видимо! Услышав ответ, добавил: «Это Гарм? Будьте так любезны, попросить нельзя ли к телефону Клаву...» Дальше – как он рассказывает – ему из соседнего ущелья, из Гарма, сказали: «Клаву? Щас! Она у нас тут курей кормит». Минуты две прошло – появилась «на проводе» и сама Клава.
- Робяты, вы спустились? Ну, молодцы! А у меня для вас деньги лежат.
- Так как бы нам их получить? – задал вопрос прямо «в лоб» Юра.
- Дык я сейчас прямо и прилечу. Ждите меня, робяты!
