предложил ему перейти в новое управление по борьбе с идеологической диверсией. Бобков уже шесть лет занимал должность заместителя начальника второго главного управления и тоже остался недоволен назначением. Видимо, считал это понижением и не предполагал, что переход в пятое управление открывает ему дорогу к большой карьере.
В своей мемуарной книге Бобков пишет, что скептически встретил идею Андропова: не станет ли новое управление аналогом секретно-политического отдела НКВД, который занимался политической оппозицией.
— Нет, новое управление должно отвечать задачам сегодняшнего дня, — возразил Андропов. — Сейчас идет мощная психологическая атака на нас, это самая настоящая идеологическая война, решается вопрос: кто кого. Мы обязаны знать планы и методы работы идеологических противников. Мне представляется, что главной задачей создаваемого управления является глубокий политический анализ ситуации и по возможности наиболее точный прогноз.
Трудно ставить под сомнение разговор, при котором сам не присутствовал, но предостережение Филиппа Денисовича относительно повторения опыта НКВД выглядит наивно. Борьба против «антисовет ских элементов», как эта линия именовалась в практике госбезопасности, не прекращалась никогда. Соответствующее подразделение называлось отделом или управлением, меняло порядковый номер, но сохранялось и во время хрущевской оттепели. На этом направлении и вырос оперативный работник Бобков.
В феврале 1960 года тогдашний председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин, следуя линии Хрущева, упразднил четвертое управление, которое занималось борьбой с антисоветскими элементами и ведало интеллигенцией, как самостоятельную структуру. Шелепин считал, что следить за писателями, художниками, актерами — не главная задача КГБ, и незачем держать для этого целое управление. Он передал слегка сокращенный аппарат и эти обязанности второму главному управлению.
Тот же Бобков, который служил в четвертом управлении, возглавил отдел во втором главке, а потом получил повышение и стал заместителем начальника всей контрразведки, но по-прежнему ведал работой среди интеллигенции. Так что Филипп Денисович не мог не понимать, что Андропов просто желает придать работе среди интеллигенции новый масштаб и размах. Другое дело, что Бобков, видимо, рассчитывал сам возглавить управление. Но Юрий Владимирович, надо понимать, пояснил ему: для ЦК важно, чтобы идеологическое управление возглавил партийный работник.
Бобков не прогадал. Кадашев не прижился в системе тсбезопасности и через год с небольшим сам попросил подыскать ему другое место. На партийную работу его не пернули; как кандидата наук отправили в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС заведовать отделом партийного строительства. Когда он стал болеть, то написал заявление с просьбой перевести его с номенклатурной должности завотделом (ему полагались соответствующие материальные блага) просто в научные сотрудники. Это единственный случай в истории института. Люди, его знавшие, говорили, что Александр Федорович человек исключительно порядочный и честный.
С мая 1969 года пятое управление возглавил Филипп Денисович Бобков. Он проработает в управлении много лет и со временем станет генералом армии и первым заместителем председателя КГБ.
Георгий Арбатов пишет, что Андропов был доволен своей идеей, с радостью говорил:
— Работу с интеллигенцией я вывел из контрразведки. Нельзя же относиться к писателям и ученым как к потенциальным шпионам. Теперь все будет иначе, делами интеллигенции займутся иные люди, и упор будет делаться прежде всего на профилактику, на предотвращение нежелательных явлений.
Юрий Владимирович обладал замечательным умением приспосабливаться к собеседнику. Он так ловко вел беседу, что разные люди, часто с противоположными политическими взглядами, искренне считали председателя КГБ своим единомышленником.
Очень хорошо помню рассказ своего отца после встречи с Андроповым. Решив конкретный вопрос, Юрий Владимирович завел разговор на общие темы. Отец мой, человек очень откровенный и открытый, заговорил о том, что нужны перемены. Почему бы на выборах выдвигать не одного кандидата в депутаты (это же чистой воды профанация!), а как минимум двоих? Как раз готовились очередные выборы в Верховный Совет...
Андропов слушал его очень внимательно и, услышав эти слова, переспросил:
— Значит, вы тоже так считаете?
Отец ушел от Андропова воодушевленный и уверенный в том, что нашел в лице Юрия Владимировича единомышленника. Потом выяснилось, что председатель КГБ считал любые политические реформы смер тельно опасными для социалистического общества...
Нечего удивляться, что пятое управление КГБ приняло на себя функции политической полиции. Вот одна из первых акций новой структуры — записка в ЦК КПСС от 30 августа 1967 года:
«Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР располагает данными, что доктор философских наук, завкафедрой философского факультета МГУ Зиновьев Александр Александрович, 1922 года рождения, в период 1957—1958 годов принимал участие в сборищах молодых специалистов- философов, на которых он выступал с отрицательными взглядами по отдельным вопросам теории марксизма-ленинизма.
В сентябре 1960 года в Москве в качестве автотуриста находился профессор Колумбийского университета Кляйн, который привез и вручил Зиновьеву письмо от американца Коми Дэвида. Кляйн и Коми известны органам госбезопасности как лица, принимавшие непосредственное участие в обработке и вербовке советских граждан для работы на американскую разведку.
Анализ письма, добытого оперативным путем, показывает, что в нем затронуты вопросы, выходящие за рамки переписки научного характера. В частности, автор письма интересовался состоянием в СССР логики как науки, выменял отношение Зиновьева к теории марксизма-лени низ-мв, просил установить работающих в советских научных учреждениях отдельных ученых и сообщить, над чем они работают.
Ответ на письмо, переданный Зиновьевым Кляни, был обнаружен в специально оборудованном тайнике в машине американца. С 1960 по 1965 год Зиновьев имел переписку с Кляйн и Коми, систематически посылал им советские издания по философской литературе.
В прошлом Зиновьев злоупотреблял спиртными напитками, на почве чего в его семье возникали ссоры. В настоящее время с женой Зиновьев находится в разводе».
Это совершенно жалкий донос, достойный пера коллеги-завистника, а не огромного учреждения, каким был комитет госбезопасности. Но таков был реальный уровень работы пятого управления. Причем документ свидетельствует о масштабах слежки и агентурного аппарата, потому что философу Зиновьеву припоминались высказывания десятилетней давности. Становилось очевидным, что каждый контакт советского человека с иностранцем фиксировался и рассматривался как преступный...
Даже в ЦК, где пришлось заниматься этим доносом, сочли бумагу неважной. Отдел науки и учебных заведений ЦК 6 октября 1967 года доложил:
«Зиновьев приглашался в Отдел науки и учебных заведений ЦК КПСС. В беседе и в объяснительной записке Зиновьев в основном подтвердил факты, указанные в информации Комитета госбезопасности, но рассматривал свою связь с Кляйн и Коми как с учеными.
Учитывая, что непосредственная связь Зиновьева с американцами Кляйн и Коми не поддерживается с 1965 года, считали бы возможным ограничиться проведенной беседой с Зиновьевым в Отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС».
Александр Зиновьев был старшим научным сотрудником в Институте философии АН и заведовал кафедрой логики в университете. Действия чекистов сыграли свою роль в том, что философ окончательно разошелся с существующей системой. В 1976 году за границей появилась его самая известная книга «Зияющие высоты» — резкая по тону сатира на советскую систему. В 1978 году он эмигрировал. После перестройки вернулся, его много издавали, книги Зиновьева пользовались большим успехом...
Юрий Владимирович Андропов никогда не работал на производстве, ничего не создавал собственными руками. Ни экономики, ни реальной жизни не знал. Уверенно чувствовал себя только в сфере идеологии. Поэтому занимался интеллигенцией, художественной и научной, пытался влиять на ситуацию в литературе и искусстве.
«Это подтверждает мою старую мысль о нереальности реальной жизни и всевластии литературы,
