— Она отказала вам?
— Нет, миледи, вовсе нет. Изабел согласилась, и мы даже готовились пожениться на будущее лето. Мне нужен был ещё год, чтобы закончить обучение. Но когда я уехал в университет в Эдинбург, она стала нетерпеливой. Она хотела, чтобы мы поженились как можно скорее, но я не мог бросить учёбу. И тогда Изабел написала мне, что решила выйти замуж за другого, — он запнулся и договорил еле слышно: — Очевидно чувства её оказались не настолько сильными, как я полагал.
Грейс были прекрасно известны муки любви к человеку, который не питает ответных чувств.
— Мне так жаль, Аластер.
Он улыбнулся:
— Aye, последние десять лет она живет в Новой Шотландии, но пока я жив, я ник’да не забуду, как увидел её в первый раз. Это случилось на кейли[44] и каждый, кто жил поблизости, пришёл, чтобы петь и танцевать. Я раньше никогда не встречал Изабел. Я впервые заметил её, когда она пела старошотландскую балладу. Изабел обладала самым прекрасным голосом, который я когда- либо слышал прежде, да и после. Я был поражён. Также как и каждый, кто слушал.
Его лицо приняло сентиментальное выражение, а пони между тем самостоятельно продолжали продвигаться по дну узкой горной долины. Аластер с тоской устремил взгляд вдаль, тихо напевая с выраженным акцентом, который до сего момента скрывал:
Они ехали по долине, каждый погружённый в свои мысли. Слушая, как Аластер поёт, Грейс внимала не столько словам, сколько любви, которая так явственно слышалась в них, любви, которую он сохранил к девушке, разбившей его сердце много лет назад.
Некая часть её хотела бы знать, думал ли когда-нибудь Кристиан о ней так, как она о нём, спрашивая себя, что было бы, доведись им встретиться при других обстоятельствах. Эти мысли закрадывались к ней в голову куда более часто, чем ей бы хотелось признаться, когда она лежала ночью без сна, глядя сквозь окно на луну. Она задумывалась, вспоминал ли Кристиан, как и она, хоть когда-нибудь о той близости, что они разделили друг с другом, о тех чувствах, что принесло их единение. Она знала, что страсть, которую они столь мимолётно разделили, тронула его — возможно не так глубоко как её — но должно же было быть в ней что-то такое, что заставляло его возвращаться к ней снова и снова. Грейс ни за что не поверит, что это было простое соитие, ведь если он так сильно ненавидел то, что она вошла в его жизнь, чтобы занять в ней своё место, то он с лёгкостью смог бы получить удовольствие на стороне. Но он так не поступил. Осознание этого оставляло у неё в сердце маленькую крупицу надежды.
Они направили пони вброд по мелководному ручью, бурливо несущемуся через лощину. Простой каменный коттедж, появившийся перед ними, привалился, тесно прижавшись, к склону холма. Столб дыма поднимался из небольшой трубы — lum, как назвал её Аластер — над плотно покрытой соломой крышей, которую удерживали, спасая от ветров Высокогорья, при помощи верёвок, перекинутых с одной стороны крыши на другую, и натянувшихся под тяжестью свисающих с них камней.
На зелёном склоне холма паслась небольшая горстка овец, выбирая между сеслерией[46] и вереском, их далёкое блеяние доносил дувший с гор лёгкий ветерок.
Когда путники приблизились к коттеджу, Грейс заметила маленькое личико, смотрящее на них через отверстие в стене, где не было окна, только хлопающая на ветру промасленная тряпка взамен. Залаяли собаки и забегали вокруг пони, а те стояли себе смирно, едва обращая внимание на заливающуюся ораву. Низкая каменная ограда окружала небольшой хлев, откуда смотрели, наблюдая за приехавшими с лёгким интересом, приземистый пони и косматый, забрызганный грязью, хайлендский телёнок.
Грейс и Аластер остановили пони и уже начали спешиваться, когда из коттеджа им навстречу вышел мужчина. Широкие рукава его грубошёрстной рубахи были закатаны до локтей, а уложенный складками тартан, перекинутый наискось через плечо, перепоясан по талии. Шерстяные чулки со сходным клетчатым рисунком закрывали чуть ниже колен его ноги, обутые в зашнурованные грубые башмаки из недублёной кожи. Позади него, задержавшись в дверном проёме, встала женщина, её голову покрывал платок, а из-под длинных, до лодыжек, юбок виднелись босые ноги. Двое детишек прижимались к ней с обеих сторон.
— La math,[47] Аластер, — произнёс мужчина по-гэльски.
Аластер кивнул:
— Калум, хорошо выглядишь. Как семья?
Мужчина в ответ зачастил по-гэльски, и пока говорил, подозрительно поглядывал на Грейс.
— Калум, — сказал Аластер, — хочу представить тебе леди Грейс, маркизу Найтон. Леди Грейс унаследовала Скайнигэл. Леди Грейс, пожалуйста, познакомьтесь с Калумом Гатри.
Калум почтительно склонил голову, промолвив:
— Миледи.
Он больше не говорил по-гэльски, но когда поднял голову, чтобы взглянуть на неё, она ясно увидела в его глазах мрачные подозрения, подозрения и страх перед тем, чтό её прибытие в Скайнигэл может предвещать для него и его небольшой семьи.
— Мне очень приятно познакомиться с вами, мистер Гатри, — сказала Грейс с открытой улыбкой в надежде смягчить некоторые из его подозрений. Когда он не ответил, она показала на низкий дверной проём, где всё ещё стояла женщина. — Это ваша жена?
Калум кивнул.
— Aye, она. Мэри. И двое мальцов, Калум и Йен.
Грейс оставила своего пони и обошла остальных, улыбаясь женщине. В руке она держала свёрток с песочным печеньем, которое они с Аластером привезли с собой.
— Здравствуйте, Мэри. Приятно познакомиться с вами.
Но женщина не только не взглянула на неё, но даже и не пошевелилась, чтобы взять завёрнутое в узелок печенье. Вместо этого она с тревогой посмотрела на мужа.
— Она не говорить по-английски, — объяснил Калум, подходя, чтобы присоединиться к жене. Он что-то сказал ей по-гэльски, и жена кивнула, потом повернулась, внимательно посмотрела на Грейс и, нерешительно улыбнувшись, поклонилась.
— Это вам, — сказала Грейс, снова протягивая ей песочное печенье.
Мэри бросила взгляд на Калума, который кивнул, и лишь потом взяла свёрток. Когда она увидела, что это было, то улыбнулась, хотя та же самая тень страха, которую Грейс заметила в глазах Калума, теперь омрачала и её глаза.
— Taing is buidheachas dhut, baintighearnachd do. [48]
Тут настала очередь Грейс в замешательстве взглянуть на Калума:
— Боюсь, я ещё не понимаю гэльский.
— Она благодарит вас, ваша светлость.
— Будьте добры, скажите ей «пожалуйста».
В то время как Калум повторял её слова Мэри, Грейс присела на корточки и протянула руку к первому
