Вдруг я вижу, подлец-соблазнительУгощает девчонку вином.Я Цыгану его показала,Он решил отомстить за обман.“Попрошу вас по личному делу”, —Говорит ему Федька-цыган.Испугался подлец-соблазнитель,Но взметнулось “перо” на лету,И горячая кровь покатиласьПо его дорогому пальту.Мусора засвистели мгновенно,Окружили кругом ресторан,И упал на буфетную стойкуОкровавленный Федька-цыган.Я прошу вас, товарищи судьи,Вы судите меня заодно,Потому что без Федьки-цыганаНе желаю я жить всё равно.
' Старушка ты, старушка '
Старушка ты, старушка,Что ты всё живёшь?Что же ты, родная,Старушка, не помрёшь?Старушка отвечает:“Я жить ещё хочу,Ведь, может быть, письмишкоОт сына получу”.А сын ееё разбойникТомится в лагерях,И землю он копаетС лопатою в руках.Несчастная старушкаСидела в темноте,А сын её явилсяВ разорванном пальте.“Сыночек, мой сыночек,Одуматься пора.Пошёл бы ты, родимый,Хотя б в редактора”'.А сын ей отвечает:“Работать не хочу,Уж лучше в трибуналеЯ вышку получу”.[8]
Первый день
Хоть есть в этом мире несходствоПрожектов, свершений, задач,Но всё разрешается просто,Когда заиграет трубач.Когда тот трубач заиграет,И встрёпанный ворон заграет,Готовясь в свой страшный полёт,Забравшись в шинель новобранца,Мы старые кинем пальто,И новым предстанет пространствоИ время настанет не то.