шлепнула по ней ладонью, и физиономия, охнув, провалилась обратно в коридор. Эша снова захлопнула дверь и заперла ее. Дверь вздрогнула несколько раз, потом послышался удаляющийся стук множества бегущих ног, и все стихло. Жалобно ругаясь в адрес Яниного глупого рыцаря, которого наверняка сейчас где-то рвут на куски, Эша подскочила к окну. Ну конечно, все тот же четвертый этаж! Свесившись через подоконник, она пронзительно завопила, но никто внизу, естественно, не поднял головы. Почему они там, а она здесь?! Почему они входят в гостиницу и спокойно выходят?! Чем она хуже?! Эта гостиница...
Дом.
Дом, по которому мечутся люди и не могут найти выхода. Не все люди - только некоторые. Люди, которые...
Люди, которых дом предпочел оставить себе?
Дом, господи, ну конечно же!
'Фабия', хризолит, прочие вещи... Разве она 'слышала' их детали, их молекулы? Она слышала вещь в целом, одну только ее, как единый живой организм. Знает ли Михаил, что думает рукоять ножа о его лезвии? Знает ли Сева, как относится ножка стула к его спинке? Она не слышала такого. А дом... не потому ли все вещи здесь так безмолвны, что теперь они - лишь часть дома? Его детали? И ее хризолит, и 'фабия' тоже стали только лишь деталями, когда попали сюда. Дом поглотил их. Сделал частью самого себя. Самостоятельными остались только люди, которых он не выпускает. Для чего они ему? Для того чтобы не быть пустым?
Говорящий с домом?
А разве такие бывают? Как можно говорить с целым домом? Как можно делать то, что она видела? И как получается, что те, другие, этого не видят?
Может, все-таки, у нее галлюцинации? Может, она все еще лежит в своей комнате, без сознания, вся в слюнях и галлюцинирует? А может, она все еще в машине, на раскаленной трассе, и не было никакой гостиницы, никакого Толика с экскаватором, никаких потерявшихся людей...
Чересчур оживленные какие-то галлюцинации получаются!
И уж кому-кому, а Михаилу совершенно нечего делать в ее галлюцинациях!
Хватит, Шталь, соберись! Ты неизвестно где, вокруг обезумевшие и потерявшие надежду люди, парня где-то убивают, слепая девчонка, за которой ты обещала вернуться, тоже наверняка попала в беду, с Бонни неизвестно что... Дом - так дом! В конце концов, нашествие пауков было куда как страшнее, а теперь один из них у тебя в подружках! Нечего распускать нюни! Ты герпетолог или кто?!
Вообще-то, не герпетолог.
Эша огляделась, схватила единственную уцелевшую бутылку, стоявшую на фортепиано, выдернула пробку, и в несколько глотков выхлебала вино, которого в бутылке оставалось ровно половина. Потом взяла бутылку наперевес за горлышко и сказала закрытой двери:
- Ну держитесь! Идет герпетолог!
А хоть бы и не герпетолог. Хоть бы и просто Эша Шталь. Все равно плохо будет всем!
* * *
Михаил метался по террасам, изрыгая проклятия уже в полный голос, но выхода не было. Дверные проемы приводили только в новые террасы, вскоре они начали приводить в те, где он уже был, скачки через перила тоже ничего не давали. Он не мог попасть во двор. Не мог он попасть и в дом. И Славу, который голосил то справа, то слева, а порой словно бы и откуда-то сверху, тоже найти не мог. Иногда он видел издали террасы, которые были освещены, иногда там даже мелькали люди, но и туда ему хода не было. Он словно оказался в каком-то междумирье. Ни туда, ни сюда. Он слышал, что происходило на улице, но те, немногие, кто иногда проходил мимо террас, его не слышали. Единственной живой душой, то и дело попадавшейся Михаилу то тут, то там, был проклятый серый котяра, который, судя по всему, тоже не мог выбраться из террасового лабиринта. При виде разъяренного водителя, он мгновенно выгибал спину и удирал со всех ног - кем бы не являлся кот, дураком он явно не был. Единственным выходом оставалось попробовать попросту проломить одну из кружевных стен и посмотреть, что будет. Но водитель почти не сомневался, что не будет ничего хорошего.
Влетев на очередную террасу, Михаил остановился и заорал:
- Славка!
- Угораздило же меня связаться с идиотом! - устало-горестно отозвался напарник где-то далеко позади. Михаил вцепился себе в волосы и яростно огляделся, начиная испытывать старый испуг, отчего разозлился еще больше. Сделал несколько шагов и остановился, глядя на железное ведро в углу. Повернулся и устремил взгляд на колыхающееся возле перил растение с плотно закрытыми ярко-желтыми цветами. А террасочка-то, вроде, та самая, где он выронил рацию. Воодушевленный, он обшарил весь пол, нашел сломанную зажигалку, старую двухрублевую монетку, окурок, а больше ничего не нашел. Но терраса точно была та. Значит, кто-то забрал рацию. И если это сделал Домовой...
Где-то рядом, на соседней террасе раздался топот бегущих ног, и Михаил, вскочив, скользнул в угол, превратившись в тень. Через несколько секунд на террасу вылетело двое мужчин. На середине террасы второй догнал первого и схватил его за плечо, тот развернулся, явно чтобы дать отпор, и тогда Михаил, не собираясь ждать, чем все это закончится, распрямившейся пружиной метнулся из своего угла и коротким резким движением опрокинул обоих на бетонный пол. Его руки мелькнули в воздухе, и к горлу каждого из лежащих нежно прижались острия ножей-близнецов. Может, он и не слышал здесь своего оружия, но руки Михаила отлично знали, как с ним обращаться.
- Мама! - пискнул первый из опрокинутых, громоздкий, небритый, сильно алкогольный и взъерошенный мужчина.
- Вы с ума сошли?! - возмутился второй, светловолосый, слегка алкогольный парень.
- Кто такие? - спросил водитель, уверенный, что эти двое оказались в его междумирье неспроста.
- Я тут живу, - прохрипел второй, скашивая испуганные глаза на нож.
- Ах ты, сукина подлюка! - сказал первый, и Михаил, сделав выбор собеседника, коротким ударом привел ругнувшегося в бессознательное состояние, спрятал один из ножей, вздернул бодрствующего пойманного на ноги, после чего повторил вопрос. Тот, в свою очередь, поинтересовался, зачем ему это надо, потребовал убрать нож, сообщил, что это противозаконно, что он будет жаловаться, а может, и не будет, попытался пнуть лежащего преследователя, причем все это проделал практически одновременно, и Михаил, ничего не поняв, раздраженно встряхнул парня за рубашку. Потом спрятал нож, и собеседник значительно повеселел.
- Слушай, малый, - Михаил уронил его на стул и навис над ним, раскачиваясь, страшно вращая глазами и тщательно дыша свежевыпитым коньяком. - Вижу, ты тут очень резво бегаешь, так что живо-ка выведи меня отсюда! Меня мужики в баре ждут, а я тут уже полчаса брожу, как...этот... хрен в лабиринте... Понастроили, ё! Где выход?!
- Да я сам не знаю! - парень снова погрустнел. - Я сам... А как ты сюда попал?
- Помнил бы - давно б уже со своими сидел! А что это за тип за тобой гнался, а? - он кивнул на лежащего.
- Да не знаю я! - взвыл парень и попытался вскочить, но стукнулся о железную ладонь Михаила и свалился обратно на стул. - Псих какой-то! Здесь полно ненормальных, целая толпа! Еле удрал от них... Мы там с одной девчонкой... Понимаешь, я ищу свою девушку. Ты нигде не видел? Она рыжая и у нее...
Михаил сообщил, что, помимо выхода, тоже ищет свою девушку, и собеседник немедленно воодушевился, очевидно, решив, что обрел в его лице союзника.
- А как она выглядит?
- Вообще-то, мне все равно, - Михаил ухмыльнулся. - Мне щас любая сойдет, лишь бы у нее... Впрочем, есть одна деваха...
- Шатенка с громким голосом?
- Возможно, - Михаил сгреб парня со стула. - Так, малый, показывай мне и выход, и громкую шатенку. Лучше все сразу.
- Ну так бы с самого начала... чего сразу ножом? - упрекнул тот, растерянно крутя головой по сторонам.
- Ах, да, - Михаил, просияв, полез за пояс брюк, - у меня же есть нож!
