Глава IX
Видения хагсмира
Корин сидел в своем дупле. Ему тоже было немного странно торчать взаперти в чудесную ночь полнолуния, открывавшую Праздник урожая, однако он убедил себя в том, что наслаждается покоем. Чтобы не тратить времени даром, Корин с головой ушел в изучение карты Пяти царств и воздушных течений над Бескрайним морем. Сидевший на жердочке Стрига не сводил с короля пристального взгляда своих бледных желтых глаз.
— Скажи мне, Корин, — внезапно проговорил он, — веришь ли ты в существование глауморы?
— Конечно, верю.
— А в хагсмир?
Это был сложный вопрос. Корин не знал ответа. Если хагсмир существует, то его отец Клудд сейчас находится именно там, и будет заточен в нем на веки вечные. И если его мать Ни-ра все-таки умерла, то она тоже отправилась в хагсмир. Однако Корин предпочитал не думать о посмертной жизни своих родителей, будто то в хагсмаре или в глауморе. Он хотел, чтобы они просто исчезли, а их души растворились в полном и окончательном небытии.
— Я не знаю, — наконец ответил он.
— А как же глаумора? — настойчиво спросил Стрига.
— Конечно, я в нее верю! Должно же быть место, куда после смерти уходят добрые души, скрумы достойных сов.
— Достойных сов? — моргнул Стрига. — Что это за совы такие?
— Например, наш Хуул, первый король этого дерева, был великой и достойной совой. Но чтобы быть достойным, необязательно быть великим. Да и совой быть тоже необязательно!
Стрига изумленно похлопал глазами:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, взять, например, миссис Плитивер.
— Домашняя прислуга? Слепая змея? — с ноткой отвращения переспросил Стрига.
— Да.
— Но она ведь простая служанка! Ее предназначение в том, чтобы делать нашу жизнь проще и роскошнее!
— Это так, но миссис Пи не только прислуга! Она еще талантливая музыкантка и занимает самое почетное место в гильдии арфисток.
— Да-да, — холодно процедил Стрига и больше не прибавил ни слова.
— А кроме этого, она просто очень хорошая. Чувствительная, отзывчивая, добрая, мудрая. Любящая. И так далее.
«Бесполезное скользкое существо, вот кто она такая, — подумал про себя Стрига. — Ее музыка есть такое же излишество, как побрякушки, которые собирает эта отвратительная певица, мадам Плонк!» Однако вслух он ничего этого не сказал. Вместо этого он тяжело вздохнул и с самым скорбным видом потупил взор.
— Тебя что-то огорчает, Стрига? — встревожился Корин.
— Разве тебе есть до этого дело? — вздохнула голубая сова.
— Ну, разумеется! Ведь мы все стольким тебе обязаны.
— Ты ничем мне не обязан! Это я обязан поделиться с тобой всем, что знаю и прежде всего своими взглядами на мир, который может подойти — и очень скоро подойдет! — к концу в ночь Великого очищения. Мне открыто это, Корин.
Корин внезапно съежился, став не толще ветки, на которой сидел.
— Не обижайся, но я должен сказать тебе самое главное. Ты сам себе враг, Корин. Самый страшный враг.
— Как это? — пискнул Корин, внезапно почувствовав тошнотворный вихрь в желудке. Он даже испугался, что он сейчас отрыгнет мокрую непереваренную погадку.
— Неужели ты сам не видишь? — вкрадчиво спросил Стрига.
— Что я должен видеть?
— Хагсмир реален, Корин. Мы с тобой оба жили в нем. Мы оба выстояли и выжили в двух разных видах этого хагсмира. Я — во Дворе Дракона, а ты — в каньонах, вместе со своей матерью Нирой. Ты ведь помнишь те времена, Корин?
— Как я могу их забыть?
В то время Корин был юным невинным птенцом, мечтавшим стать таким, каким его хотела видеть мать. Он не догадывался о ее лжи, не видел всей глубины ее маниакальной злобы, не представлял, как далеко она готова зайти. А потом Нира попыталась заставить его убить своего лучшего друга, а когда он отказался, сама убила несчастного Филиппа.
Стрига перелетел на ветку, где сидел Корин, и приблизил свое лицо к его лицу. Заглянув в блестящие черные глаза Корина, он увидел в них свое отражение и зашептал:
— Разве ты не видишь? У нас с тобой есть нечто общее. Между нами есть связь, какой нет между другими совами, — голос его стал хриплым, наполнившись новой силой. — Когда я жил в своем хагсмире, мне было видение — видение о грядущем общем хагсмире! Но мы можем обрести глаумору, если будем готовы. Мне было дано выстоять и выжить, дабы я смог рассказать миру о своем прозрении. Но ты, Корин, ты ведь тоже прошел через все это! Кто еще, кроме нас с тобой, знает, что такое хагсмир? Посмотри на меня, Корин — когда-то мое оперение было таким густым и длинным, что заполнило бы все это дупло и свесилось бы вниз через отверстие. И вот я стою перед тобой — голый, почти полностью очистившийся. И при этом я могу летать и летаю без всех излишеств, суетных безделок и побрякушек, которыми некогда столь бездумно наслаждался. Но оперение было лишь началом моих излишеств…
Искорка света, похожая на огонек свечи, зажглась в темных глазах Корина.
— У нас есть нечто общее, не правда ли? — с жаром проговорил он, и Стрига молча кивнул.
Молодой король вспомнил о своем хагсмире — суровом пустынном краю, прорезанном глубокими каньонами. Там не было ни лугов, ни деревьев, но никакая суровость земли не могла сравниться с жестокостью его собственной матери, с ее безумным желанием вырастить его столь же свирепым и безжалостным, как она сама. У Стриги тоже был свой хагсмир — великолепный дворец, в котором совы были отягощены столь роскошным оперением, что не могли летать. Эти глупые совы становились безразличны ко всему, кроме собственных удовольствий. Говорят, они даже считали свой дворец глауморой. Таковы были все совы Двора Дракона, кроме одной — кроме той, что отныне звалась Стригой. Каждый раз, когда Корин задумывался об этом, он невольно поражался силе духа этой совы. Если Корин бежал от суровой жестокости бесприютных каньонов, то Стрига добровольно отказался от немыслимой роскоши и всевозможных удовольствий. Как такое возможно? Нет, к словам этой совы нужно относиться серьезно. Стрига не понаслышке знает о том, что такое излишества!
— Расскажи мне, Корин! — вдруг попросил Стрига. Куда подевались жар, настойчивость и волнение, звучавшие в его голосе всего несколько мгновений тому назад? Теперь он говорил лениво, спокойно и почти небрежно. — Расскажи мне об угле.
Глава X
Это низко!
— Вот оно, нашел! — проухал Сумрак.
— Наконец-то! — перевела дух Гильфи. — Лететь за ним, Копуша?
— Сначала давай посмотрим, откуда оно идет.
Вот уже десять ночей подряд стая проводила в юго-восточной части Темного леса исследования для проекта Отулиссы. При помощи маркированных перышек они прослеживали истоки трудноуловимых вспомогательных воздушных течений, которые, по гипотезе Отулиссы, были связаны с Рекой ветра. До сих
