— Вот именно, — кивнула слепая змея.
— А где же гильдия арфисток? Они чем сегодня занимаются?
— Ничем!
— Невероятно! — ахнула торговка Мэгз.
— К сожалению, так оно и есть, — мрачно ответила Октавия.
Глава VIII
Сильные желудочные боли
Торговка Мэгз бесшумно влетела в библиотеку и направилась прямиком к жердочке, на которой Фритта вычитывала гранки «Вечернего уханья».
— Ах, Мэгз, я и не слышала, как ты влетела, — пробормотала Отулисса. — Боюсь, сегодня не твой день.
Если раньше Отулисса не жалела суровых слов, критикуя Мэгз и ее деятельность, то в последнее время она стала относиться к торговке с определенным уважением. Все дело в том, что сразу после воцарения Корина ушлая сорока умудрилась оказать немалые услуги острову. В то время, которое теперь по праву называют эпохой Великого процветания, именно Мэгз добывала для острова бесценные предметы, необходимые для создания и строительства новых инструментов. Достаточно сказать, что благодаря сороке на острове появилась настоящая типография и совы Га'Хуула получили возможность печатать книги и прочие материалы, в том числе ежевечерние выпуски «Вечернего уханья».
— Да я уж поняла. Но Октавия считает, что я должна с тобой поговорить.
— О чем?
— Об этом вашем синюшном госте. Октавия думает, что тебе будет интересно узнать, что этот парень обретается в наших краях гораздо дольше, чем вы думаете.
— Что ты хочешь этим сказать? — внезапно насторожилась Отулисса.
— А то, что на ваше дерево он, может быть, прилетел в новолуние, я не спорю. Но факт тот, что до этого он чуть не целый месяц прожил на материке.
— Это правда? — вытаращила глаза Отулисса. — Но где он жил?
— Да повсюду! Сегодня здесь, завтра там, — небрежно тряхнула головой торговка. — Ты же знаешь, что ко мне стекаются слухи из самых разных мест. Такая уж у меня работа, тут без информаторов не обойдешься.
— И что же ты слышала? — спросила Отулисса.
— Слыхала, что молодые совята летают за ним хвостом. Да ты небось и сама знаешь — синие перышки, и все такое.
У Отулиссы екнуло в желудке.
— Клуб синего пера? — переспросила она, и голос ее почему-то дрогнул.
— Да-да, кажется, это так называется. Или нет… Может, Синяя бригада?
— Он и тут что-то такое затевает, — вставила Фритта.
— Ты знаешь, чем они занимаются? — спросила Отулисса у Мэгз. — Вся эта Синяя чепуха?
— Вот об этом мне мало известно, врать не стану. Знаю только, что на своих встречах они разводят костры на земле.
— Костры? — хором переспросили Фритта и Отулисса. Странное занятие для диких сов, живущих обычной лесной жизнью! На Великом Древе огонь разводили для приготовления пищи, освещения и, разумеется, для кузнечных дел. — Но для чего им это?
— Сама удивляюсь. Честно говоря, я никогда не подлетала так близко, чтобы как следует разглядеть.
— Может быть, они жарят белок или полевок? — предположила Фритта. — Возможно, Стрига устраивает для детишек пикники?
— В дикой природе совы не жарят пищу, — покачала головой Отулисса. — Только на нашем острове принято готовить еду на огне.
— Нет-нет, жареным мясом там и не пахнет, — уверенно закивала Мэгз. — Вот сейчас вспомнила, что запах от их костров очень странный. Чудной какой-то.
— Но здесь он, по крайней мере, никаких костров не разводит, — фыркнула Отулисса. — Иначе мы бы заметили! — И все-таки на желудке у нее было неспокойно. Теперь она вспомнила, что за неполный месяц, который Стрига прожил на острове, он несколько раз улетал на материк. Корин объяснял друзьям, что их гость покидает дерево, когда устает от суетности островного бытия и чувствует потребность в одиночестве. Отулисса подозревала, что Стригу раздражает не столько суета, сколько порядки, царящие на Великом Древе. Тем не менее все это было весьма тревожно.
— Где же они берут растопку для этих костров? — внезапно спросила она. — Ведь среди малышей, которых Стрига набирает в свои клубы, не может быть ни кузнецов, ни угленосов!
— Ах, Отулисса, дорогуша, да покажи мне кузнеца или угленоса, который не хочет подзаработать на стороне! Уж поверь старой Мэгз, покупатели на все найдутся! — махнула крылом торговка и вдруг испуганно вытаращила глаза.
— Что такое? — всполошилась Отулисса.
— Я вдруг кое-что вспомнила! — прошептала Мэгз, изумленно покачивая головой. — Как-то раз я пролетала над одним из этих затушенных костров и вдруг заметила на земле что-то странное. Мне показалось, будто это было что-то знакомое. Какие-то блестяшки, хотя и сильно закопченные пламенем. Я тогда не придала этому значения, поскольку торопилась куда-то, а теперь вот вспомнила.
— И что же это было такое? — спросила Отулисса.
— Неужели не понимаешь? Те самые блестящие, сверкающие штучки, которые ты так не любишь, а мадам Плонк, наоборот, обожает! Откуда им взяться-то, как не от меня? Но неужели кто-то решил нарочно бросить их в огонь? Подумать только, у кого поднялась лапа сжечь прекрасные сокровища, которые я испокон веку без устали разыскиваю по всей земле! Совы всегда любили мои побрякушки — как они могли позволить их сжечь?
— Я не знаю, — медленно произнесла Отулисса, вновь почувствовав болезненный укол в желудке. — Но мне кажется, что эти камни и драгоценности не могли издавать никакого запаха при сгорании.
— Никак не могли! Уж не знаю, чем там так пахло. Точно не горелой тканью и не кожей. И даже не металлом, как от кузницы.
— Но чем тогда? Постарайтесь вспомнить, Мэгз!
— Может, бумагой? — помолчав, предположила сорока.
В тот же миг к ним подлетала взволнованная Фритта.
— Отулисса! Я не могу найти сборник стихотворений Лизэ из Киля! Книгу никому не выдавали, но она исчезла. Я хотела вставить цитату в статью, но не могу найти книгу.
— Кстати, я тоже заметила пропажу! — воскликнула старая библиотекарь Уинифред, влетая в библиотеку, сильно кренясь на свое скрюченное артритом крыло. — Хоть убей, не могу найти одну книжку!
— Что за книжка? — помертвев, спросила Отулисса, чувствуя, как содрогается ее желудок.
— Да мемуары нашей мадам Плонк: «Чудесные страницы, или занимательная история жизни, посвященной любви и песне». Ты же понимаешь, я сейчас чувствую себя такой развалиной, а эта книга всегда поднимает мне настроение. Кстати, я заметила, что в отделе песенников не хватает и некоторых других книжек.
— Вот как? — спросила Отулисса. Дрожь в ее желудке прошла, сменившись нарастающим предчувствием беды. — Прошу меня извинить, — выпалила она. — Я должна немедленно поговорить с Октавией!
