дежурному, чтобы тот срочно вызвал адмирала Спиридонова.
Несмотря на раннюю пору, а было всего четыре часа утра, в северных широтах уже светало. Приближалась та пора, когда солнце вовсе не будет касаться горизонта в течение нескольких недель. Поэтому и американцы и сопровождавшие 'Орион', точно почтенная охрана, русские пилоты отчетливо увидели пенный след, прочеркнувший темную поверхность воды. След, оставленный шноркелем и антенной, выдавал не только местонахождение 'Костромы', но и ее курс.
– Они у нас на прицеле, – сообщил командиру 'Ориона' оператор вооружения, введя координаты русской подлодки в систему наведения торпеды. – Готов к стрельбе, командир!
– Сбросить торпеды, – приказал офицер. – Отправим их на дно, черт возьми! И чтобы на этот раз наверняка!
Майор Земсков первым увидел продолговатое тело отделившейся от 'Ориона' торпеды, сразу поняв, что это значит. На его глазах американцы без всяких причин открыли огонь по русской подлодке, которая, кажется, сейчас не имела возможности спастись, нырнув как можно глубже, и, возможно, даже не могла маневрировать.
– Я второй, вижу торпеду, – сообщил майор, которого слышал сейчас и командир звена, и те, кто следил за разворачивавшимися над морем событиями с 'Кузнецова'. – Американцы атаковали всплывшую подлодку. Прошу разрешения уничтожить 'Орион'.
Земсков держал палец на гашетке, и был готов, как только получит приказ, разнести 'Орион', совершенно беззащитный сейчас, в клочья, вспоров его пушечной очередью. Он верил в свой истребитель, и тот, словно в благодарность, никогда не подводил пилота.
– Боже, что они творят, – услышав сообщение пилота, произнес Спиридонов, чувствуя, как рубашка, мгновенно пропитавшись потом, прилипла к телу. – Нужно запросить американцев. Наверное, это какое-то недоразумение.
– Это агрессия, товарищ вице-адмирал, – возразил капитан первого ранга Тарасов. Командир авианесущего крейсера, как и большинство офицеров, сейчас находился на адмиральском мостике, следя за происходящим. – Нужно готовиться к бою, а не тратить время на пустые разговоры! Мы ведь сами ждали этого.
– Свяжитесь с американской эскадрой, – отмахнувшись от капитана, распорядился Спиридонов. – Немедленно. Нужно все выяснить.
– Что передать пилотам? – спросил отвечавший за контроль полетов офицер. – Сейчас американцы потопят 'Кострому', а наши летчики вынуждены будут просто наблюдать за этим, если вы не разрешите им действовать. Товарищ вице-адмирал, нужно принять решение!
Спиридонов, пребывая в растерянности, молчал, просто не зная, что сказать. Он мог отдать приказ, которого ждали сейчас многие, мог спасти несколько десятков подводников, ставших сейчас мишенью для американцев, но при этом он ставил под угрозу безопасность целой страны. Не было сомнения в том, как поведут себя надменные американцы, узнав, что русские сбили их военный самолет.
В те же мгновения радисты 'Кузнецова' одновременно пытались связаться со штабом флота, и с командующим американским соединением в этих водах. А торпеда, сброшенная с 'Ориона' меж тем преодолела отделявшие точку сброса от русской подлодки кабельтовы, прямым попаданием поразив цель. 'Кострома' пыталась маневрировать, но ее скорость была меньше скорости торпеды 'Барракуда' почти в два раза, и все, что удалось Казакову, это подставить под удар носовую часть субмарины, а не борт, тем самым хоть немного уменьшив ущерб.
От взрыва кумулятивной боеголовки весом сто фунтов субмарина содрогнулась от носа до кормы. Струя раскаленных газов, для которой титан не оказался достаточно серьезным препятствием, пронзила легкий корпус, прочный корпус, и внутрь подлодки хлынула вода, сбивая с ног тех моряков, которые устояли при взрыве.
– Прямое попадание! Затопление торпедного отсека, – доложил старший помощник 'Костромы'. – Поступает забортная вода.
– Всем покинуть торпедный отсек, задраить люки, – приказал Казаков. Герметичные полусферические переборки, способные выдержать колоссальное давление, разделяли подлодку на несколько отсеков, при затоплении каждого из которых она сохраняла плавучесть. – Команде борьбы за живучесть приступить к действиям по устранению повреждений. Осмотреться в отсеках, доложить о потерях!
Автоматически захлопнулись люки, изолируя поврежденный отсек и препятствуя затоплению тех, которые оставались невредимыми. Там, за сопротивлявшейся колоссальному давлению переборкой, остались, как выяснилось чуть позже, восемь моряков, находившихся на боевых постах в торпедном отсеке. Первая кровь пролилась.
'Орион' выполнил разворот, вновь направившись к скрытой тонким слоем воды русской субмарине, по- прежнему державшейся на перископной глубине. Командир экипажа был намерен добить уже и так смертельно раненого противника. Но за каждым маневром американцев пристально наблюдали.
– Он идет на второй заход, – сообщил майор Земсков, державшийся позади американского самолета. – Мы больше не можем ждать, командир. Я атакую 'Орион'!
– Отставить, второй, – раздался в наушниках предостерегающий окрик Конева, но было поздно.
Счет пошел на мгновения. Су-33, пилотируемый майором, пронесся мимо 'Ориона', выполнив крутой вираж, и нацелившись на беззащитный американский самолет.
– Бог мой, – выдохнул командир 'Ориона' за секунду до того, как майор Земсков, поймав его самолет в перекрестье прицела на лобовом стекле своего истребителя, вдавил гашетку.
Трассирующие снаряды сверкающим пунктиром прочертили по-утреннему пасмурное небо, и правый двигатель противолодочного самолета превратился в огненный шар.
– Я второй, – для бортовых самописцев произнес Земсков, наблюдая не без удовлетворения, как 'Орион' планирует к водной поверхности, оставляя за собой дымный след. – Цель поражена!
Внезапно в кабине раздался пронзительный писк системы предупреждения об облучении, означавший, что 'Сухой' Земскова попал в захват.
– Четыре воздушные цели, – сообщил Конев, увидев отметки чужих самолетов на радаре. – Приближаются с северо-запада. Дальность шестьдесят километров, высота полета шесть тысяч метров. На запрос не отвечают. Предполагаю, это американские палубные истребители.
Помощь, на которую так надеялся экипаж 'Ориона', появилась лишь на несколько секунд позже, чем было нужно. Для кого-то эти секунды стали решающими.
– Бой не принимать, – приказал командовавший полетами офицер с борта авианесущего крейсера. – Повторяю, уклоняйтесь от боя и возвращайтесь на корабль!
Все это время радисты безуспешно пытались связаться с американским адмиралом, и Спиридонов надеялся, что возникшую ситуацию удастся разрешить, пока не случилось непоправимое. Разумеется, воздушный бой с участием пилотов с 'Кузнецова' этому никак не мог способствовать. Но у тех, кто явился на защиту 'Ориона' были иные планы.
– 'Орион' теряет высоту, – сообщил на авианосец один из американских пилотов. – Он подбит. Наблюдаю в непосредственной близости от него две воздушные цели. Предполагаю, это русские палубные истребители 'Фланкер'. Они атаковали наш патрульный самолет.
– Уничтожить русских, – услышав сообщение, приказал командующий американской эскадрой. – Сбить их всех!
Русские первыми нажали на курок, продемонстрировав свои агрессивные намерения, и контр-адмирал Бридж не сомневался ни секунды, дав такую команду.
