В штаб, который Макаров не покидал уже двенадцатый час, стекалась информация от разведывательных самолетов, находившихся в море кораблей, в том числе мирных торговых или рыболовецких судов, и многочисленных субмарин. Любой американский самолет, любое судно, не важно, военное или нет, оказавшись в поле зрения русских летчиков и моряков, бралось под непрерывное наблюдение.
Адмирал не сомневался, что американцы вскоре начнут действовать, и не хотел, чтобы его застали врасплох. Силы, которыми он командовал, заметно уступали мощи американцев, и для успеха в столкновении с ними следовало действовать на опережение, предугадывая шаги противника. Только так можно было если не выиграть схватку, то хотя бы превратить разгром в обычное поражение, возможно, заставив врага, а американцы вели себя, именно как враг, воздержаться от дальнейших действий, понеся чрезмерные потери в первые минуты боя.
Тем не менее, все усилия адмирала были не напрасны, и Макаров пребывал в полной уверенности, что его флот сможет дать достойный отпор противнику. На аэродромах, как и считанные недели назад, в полной готовности к взлету стояли ракетоносцы Ту-22М3, способные взмыть в небо через несколько минут после получения приказа. Несколько десятков перехватчиков Су-27 и МиГ-31, хотя войска противовоздушной обороны и не подчинялись адмиралу, прикрывали бомбардировщики, постоянно патрулируя возле границы воздушного пространства страны.
Было сделано многое, чтобы излюбленный трюк американцев, кинжальный удар крылатыми ракетами, не удался, чтобы русские моряки и летчики получили драгоценное время на подготовку ответного удара. Но, разумеется, основу боевой мощи флота составляла флотилия подводных ракетоносцев 'Антей', которые прикрывали торпедные атомные подлодки и самый мощный корабль флота, тяжелый авианесущий крейсер 'Адмирал Кузнецов'.
Авианосцу Борис Макаров отводил особую роль, ведь лишь благодаря ему флот, находившийся сейчас в открытом море, имел пусть небольшой, но шанс устоять под ударом американцев, под накатывающими одна за другой волнами самолетов и ракет, чтобы потом контратаковать. Именно поэтому на соединение с авианосцем из Мурманска уже вышел танкер, сопровождаемый большим противолодочным кораблем, который должен был усилить эскадру вице-адмирала Спиридонова.
– Борис Федорович. – При появлении контр-адмирала Сергеева командующий вздрогнул, поняв, что едва не заснул, предавшись размышлениям. – Борис Федорович, получена радиограмма с борта многоцелевой атомной подводной лодки 'Кострома'. Капитан второго ранга Казаков, командир субмарины, сообщил, что их торпедировала американская субмарина класса 'Огайо'. Ответным огнем чужая подлодка уничтожена. 'Кострома' повреждена, идет на перископной глубине.
– Что, – Макаров привстал, чувствуя, как по телу прокатилась ледяная волна. Вот оно, началось! Адмирал ждал этого, но когда наступил момент, оказался не готов. – Американцы атаковали нашу подлодку? Это же агрессия! Координаты известны? Где сейчас 'Кострома'?
– Место ее нахождения мы знаем, – кивнул Сергеев. – И по нашим данным в этот район уже направляется, по меньшей мере, один 'Орион' с базы в Норвегии, а также несколько палубных 'Викингов'. Полагаю, американские подводники тоже успели что-то передать о столкновении с нашей лодкой.
– Если 'Кострома' повреждена, нужно прикрыть ее, – приказал Макаров. – Свяжитесь с командующим авиацией флота, распорядитесь, пусть направит туда самолеты.
– С 'Кузьмы' уже вылетело звено Су-33, – сообщил начальник штаба флота. – Они там будут раньше, чем самолеты с береговых баз.
– Черт побери, – покачал головой Макаров. – Но неужели американцы решились на такое? Это же война!
– Товарищ командующий, – офицер связи, возникший на пороге кабинета адмирала, заставил собеседников отвлечься. – Вице-адмирал Спиридонов с борта 'Кузнецова' вышел на связь.
Капитан третьего ранга, казавшийся несколько юным для своих погон, выглядел взволнованным, видимо, уже зная причину, заставившую командующего оперативной группой в такой спешке связываться с большой землей.
– Вице-адмирал требует разговора лично с вами. Немедленно. Сказал, возникла критическая ситуация.
Макаров, чувствуя, что сейчас должно произойти нечто необычное, и, скорее всего, страшное, то, чего большинство кадровых офицеров желают меньше всего, хотя и готовятся к этому всю сознательную жизнь, вдавил клавишу громкой связи. Благодаря аппаратуре спутниковой связи командующий флотом мог из своего кабинета, где, правда, появлялся нечасто, предпочитая поездки по базам, военным городкам и кораблестроительным предприятиям, связаться с любым кораблем подчинявшегося ему соединения, находящимся практически в любой точке земного шара.
– Товарищ командующий, – голос Спиридонова, почти не искаженным помехами, громовыми раскатами огласил не столь уж просторное помещение, откуда Макаров мог командовать целым флотом. – Товарищ командующий, возникла чрезвычайная ситуация. Нашей эскадрой был получен сигнал бедствия с атомной подводной лодки 'Кострома', командир которой сообщил, что их атаковала американская субмарина. – Командующий авианосной группой докладывал быстро, без лишних подробностей, тем более, о многом и сам он сейчас мог лишь догадываться. – По полученным координатам по моему приказу были направлены для разведки и наблюдения два палубных истребителя Су-33. По данным радиоперехвата американцы также послали в район, где находилась наша субмарина, свою авиацию.
– Возможно, вице-адмирал, вам следовало запросить штаб, прежде чем принимать решение, – напомнил о своем существовании Сергеев. – Вы не могли не понимать, что необдуманные ваши действия чреваты международным инцидентом.
– Но я также понимал, – возразил Спиридонов с нескрываемым раздражением, – что промедление чревато гибелью нескольких десятков подводников, и рискнул, взяв на себя ответственность.
– Продолжайте, – приказал командующий флотом, жестом заставив начальника штаба умолкнуть. – Докладывайте обстановку, товарищ вице-адмирал. – Несмотря на то, что все сказанное ранее для адмирала не являлось уже новостью, он желал услышать это еще раз от человека, находившегося к месту событий намного ближе, чем сам Макаров.
Сергеев умолк, придав своему лицу обиженное выражение. Он был вторым человеком в огромном, сложнейшем и обладавшем колоссальной мощью организме, называемом Северным флотом России, и не привык, чтобы его так запросто затыкали.
Контр-адмирал имел все основания стремиться к тому, чтобы из второго превратиться в первого, и вполне обоснованно требовал к себе определенного уважения. Но он не использовал представившийся недавно шанс, не посмев выступить против Макарова, и, признаться не сожалел об этом. Да, он был достаточно тщеславен, не стремился отказываться от власти, но никогда не достигал своих целей предательством, и ныне тоже не счел нужным выполнять отданный даже самим министром приказ.
Неподчинение приказу – тягчайшее воинское преступление, но и исполнение подобного приказа было бы равносильно измене, измене не правительству, а родине. А контр-адмирал Сергеев считал себя патриотом, офицером, преданным не тому или иному президенту, а великой России, которая для него вовсе не была воплощена в том, кто волею судьбы на несколько лет оказывался в кремлевских апартаментах. И точно такого же человека начальник штаба флота чувствовал в Макарове, пусть порой и не соглашаясь с ним в мелочах, но, понимая, что адмирал так же, как сам Сергеев, беззаветно, до самопожертвования готов служить родине.
– Наши пилоты, прибыв в заданный квадрат, сообщили, что находящуюся в позиционном положении 'Кострому' торпедировал американский противолодочный самолет 'Орион', – подчиняясь приказу командующего флотом, тем временем продолжил докладывать обстановку Спиридонов. – Без приказа один из пилотов открыл огонь и сбил 'Орион', после чего мы получили сообщение от командира звена, что к ним приближается группа неопознанных воздушных целей. Больше пилоты на связь с авианосцем не выходили. Я предполагаю, что наши истребители были сбиты американцами. В четырехстах километрах к западу от нас находится авианосная ударная группа во главе с атомным авианосцем 'Авраам Линкольн', с которого для поддержки 'Ориона' и могли быть высланы истребители.
– Вы запросили американцев? – требовательно произнес Макаров, перебив вице-адмирала. – Если ваши предположения верны, американцы не могут молчать.
