Майор Эдвин Фаррис видел, как русские вогнали в волны 'Орион', вернее, он видел, как внезапно исчезла отметка на радаре, обозначавшая противолодочный 'Локхид', исчезла после того, как рядом с ней оказался один из 'чужих'. И приказ, поступивший от самого командующего, ничуть не удивили и не шокировал опытного пилота.
– Я – Шершень-двадцать один, 'Фланкер' в захвате, – доложил майор, когда вокруг силуэта русского истребителя замкнулось кольцо прицела, перемещавшееся по индикатору на лобовом стекле 'Супер Хорнита'. – Расстояние до цели – тридцать миль. Готов стрелять, жду приказа!
Спокойно и размеренно, без суеты, Фаррис делал свою работу, то, за что ему неплохо платили, то, чему его учили не один год, за что им гордилась страна и в чем он был, без сомнения, мастером. Противник перешел черту, и теперь следовало забыть о компромиссах.
– Огонь! – И сразу четыре ракеты 'воздух-воздух' сорвались с направляющих под крылом истребителя, метеоритным дождем ринувшись к пятнисто-зеленому 'Сухому'.
Одновременно с командиром пилоты трех других 'Супер Хорнитов' тоже дали залп, избрав целями один из двух русских истребителей. Летчики из авиакрыла 'Авраама Линкольна' ближе всех находились к месту событий, и, тем не менее, не успели, не смогли предотвратить гибель патрульного 'Ориона'. Но они все еще могли наказать русских.
Выпущенные с дистанции, превышающей прямую видимость, ракеты AIM-120A летели к цели, подчиняясь инерциальной системе наведения, по заранее введенным в нее координатам 'Фланкера'. За целями непрерывно следили бортовые радары 'Супер Хорнитов' AN/APG-73, с борта которых в автоматическом режиме посылались команды системам наведения ракет.
– Я второй, – закричал Земсков, бросив свой истребитель к самой воде, чтобы сорвать захват. – Атакован. Выполняю противоракетный маневр!
Русские пилоты выжимали из своих машин все, на что те были способны. Комплекс бортовой самообороны, включавший станцию постановки активных помех, а также контейнеры с дипольными отражателями и пока не нужными тепловыми ложными целями, работал на пределе возможностей, пытаясь сбить с толку стаю приближавшихся к 'Сухим' ракет.
'Супер Хорниты' и лишь немного опережавшие их ракеты стремительно сближались с русскими истребителями, и Коневу с Земсковым пришлось сделать все, чтобы не оказаться сбитыми в первые мгновения боя. Сейчас пилотов не интересовала политика, оставшаяся где-то там, внизу, на грешной земле. Они вступили в бой, не забивая себе головы мыслями о том, чем обернется эта схватка для судеб двух держав.
Земсков, поставив истребитель на крыло, едва не пробороздил поверхность воды, рассыпая за собой облака дипольных отражателей, создавших для головок наведения американских ракет массу ложных целей. Пара AMRAAM'ов, привлеченных этими целями, ушла в сторону, еще два столкнулись в воздухе при маневре, и одна врезалась в волны, обманутая потоком активных помех.
Командиру звена повезло меньше, несмотря на его опыт, и майор увидел, как Су-33 полковника Конева, уже охваченный пламенем, пронзил поверхность моря. Ракета повредила оба двигателя, когда 'Сухой' находился на высоте не более двадцати метров над водой, при этом, продолжая снижаться, и никакой возможности воспользоваться катапультой у полковника не было.
– Суки, – сквозь зубы прошипел Земсков, направив свою машину в зенит. – Суки!
Пилот видел, как погиб командир, глупо, без всякой пользы, не успев сделать ни единого выстрела. Майору повезло больше, и, хотя от чудовищной перегрузки у него потемнело в глазах несмотря на компенсационный костюм, еще две ракеты, оказавшиеся менее маневренными, чем детище конструкторского бюро Сухого, врезались в воду.
Тем временем 'Супер Хорниты' оказались уже всего в полутора десятках километров от Земскова, пытавшегося стряхнуть с хвоста оставшуюся пару ракет. В кабине 'Сухого' резко прозвучал зуммер захвата цели, и майор, поняв, что второго шанса отомстить за командира уже не будет, залпом выпустил четыре ракеты Р-73 по ближайшему противнику.
– 'Бэд', я атакован, – раздался в кабине истребителя Фарриса панический вопль ведомого, не предполагавшего, что русский может думать сейчас о чем-то, кроме того, как спасти свою шкуру. – Ракеты на хвосте! По мне выпущены 'Арчеры'!
– Уклоняйся, – скомандовал Фаррис. – Маневрируй, твою мать!
Отстрелив гроздь тепловых ловушек, действовавших на инфракрасные головки наведения русских ракет, как красная тряпка на быка, оказавшийся атакованным 'Супер Хорнит' нырнул к самой воде.
Маневр американца почти удался. Две из четырех Р-73 действительно ушли в сторону, взорвавшись в стороне от цели и не причинив 'Шершню' вреда, но две другие ракеты, привлеченные теплом работавших на максимальном режиме двигателей 'Дженерал Электрик', взорвались в считанных метрах позади отчаянно маневрировавшего истребителя. Кольцо стальных стержней пробило турбины, тяги рулей, баки, наполовину пустые, и 'Супер Хорнит' мгновенно превратился в огненный шар, яркостью способный сейчас поспорить с солнцем.
– Так, – азартно произнес Земсков, видя, как американский истребитель, превратившись уже в груду пылающих обломков, скрылся в морской пучине. – Давайте, твари, потягаемся!
Майор только что стал первым пилотом в истории современной России, одержавшим настоящую победу в реальном, а не учебном воздушном бою. И это оказалось проще, чем можно было представить. Но схватка еще была далека от завершения.
'Сухой' Земскова, за которым, как привязанные, следовали две ракеты AIM-120A, пронесся на предельной скорости под строем 'Супер Хорнитов'. Майор отстрелил облако дипольных отражателей, сбив с толку электронные мозги ракет, а когда облако рассеялось, головки наведения захватили внезапно возникшие рядом цели, которыми оказались два из трех американских истребителей.
– Какого черта, – округлив глаза, майор Фаррис наблюдал, как истребитель командира второго звена рухнул в море, после того, как сноп осколков AMRAAM'а изрешетил кабину пилота. – Что он творит?
Не теряя времени, Земсков, оказавшись позади американцев, выполнил разворот на пределе возможностей машины, удовлетворенно отметив, что на одного противника стало меньше, и выпустил две ракеты Р-27РЭ по крайнему правому 'Хорниту'.
– 'Бэд', у тебя на хвосте пара 'Аламо', – предупредил майора единственный оставшийся живым и, похоже, невредимым, пилот. – Сбрось их поскорее, черт подери!
Все же американские истребители мало в чем уступали русским машинам, тем более, по ту сторону Атлантического океана не жалели денег на их модернизацию. Эдвин Фаррис легко сорвал захват, порадовавшись, что на 'Фланкере' не было намного более совершенных ракет 'Аддер'. В противном случае такой маневр едва ли удалось бы выполнить.
– Получи, выродок! – Фаррис с силой вдавил кнопку пуска ракет, и пара 'Сайдвиндеров', сорвавшись с пусковых установок на законцовках крыльев, устремилась навстречу 'Фланкеру', вблизи казавшемуся попросту громадным.
Пуск ракет с тепловым наведением, к каковым относились и 'Сайдвиндеры', стандартное оружие ближнего боя американской авиации, в переднюю полусферу обычно редко был эффективным. Но майор Фаррис был мастером, и знал, что делал, к тому же в его распоряжении оказались лучшие образцы оружия воздушного боя – всеракурсные AIM-9X, ни в чем не уступавшие самым совершенным ракетам русских.
Кабину Су-33 заполнил истошный визг системы предупреждения об облучении, вонзавшийся прямо в мозг. Земсков в последний миг, когда чужие ракеты уже заходил в хвост его машине, попытался уклониться, использовав все возможности своей машины. Пилот до упора отжал ручку управления самолетом, преодолевая сопротивление встроенных ограничителей и выходя на критический режим полета. От перегрузки, вдавившей летчика в спинку катапультируемого кресла, у майора потемнело в глазах, и на мгновение он перестал сознавать, где он, что и зачем делает.
Ни один из существующих истребителей не смог бы повторить тот маневр, что выполнил майор Земсков, до последнего надеявшийся выйти из-под удара. Тщетно. У пилота расстрелянного практически в
