Не понял. А если провести анкетирование тех, кто проголосовал за Путина, и они добровольно об этом скажут, это не способ, это не социометрия. А фокус-группы это не метод? А почему у них нет инструментов?
«Путин несомненно победил, просто это была другая процедура какая-то, не выборы».
Ну, конечно, если победил не тот, кто тебе нравится, то это были не выборы.
«Но даже если заявленного путинского большинства нет, в каком-то виде оно все равно есть. И по этому поводу у меня…
Сапрыкин, — Какое оно?
Латынина — Оно большое, точно большое, не меньше 48–47 процентов».
У неё нет инструментов замерить, она не знает, что это такое, но она знает, что это 47,33 %.
«По этому поводу два соображения. Первое. Это очень наивная леволиберальная идея, что народ всегда прав и что, когда он голосует, он голосует за свободу». Я думал, это называется демократическая идея: подчинение народному выбору и процедуре голосования. Оказывается, это — леволиберальная идея.
«Я думаю, если бы товарищ Сталин устроил свободные выборы, то на них бы честно победил товарищ Сталин.»
И что? Тогда прогрессивное меньшинство, видящее, что Сталин не отвечает, его меньшинства ожиданиям, должно было бы устроить мятеж? Я не понял. Есть какая-то ещё легитимность? Нельзя ли её назвать, а не болтать в стиле обнаглевшей козы, объевшейся белены.
«И второе. Чем меньше власть дает люмпену, тем больше он ее обожает».
А почему люмпену? Почему в этом путинском большинстве люмпены? «Американский избиратель, который получает очень много, он к Обаме относится критически, а боливийский, который получает гроши, Моралеса обожает». А что такого плохого в Моралесе-то? И ты попробуй, скажи в Латинской Америке, что это люмпен у Моралеса.
Сапрыкин: «В России этот закон полностью подтверждается, потому что самые лояльно настроенные к Путину слои — это люди самые обкрадываемые. От пресловутых жуликов и воров страдают не столько те, кто выходит на Болотную, сколько те, кто живет в Нижнем Тагиле. И при этом лояльность их совершенно потрясающая».
Это не правда. И дальше будет сказано, что это не так. От 90-х годов эти люди в Нижнем Тагиле страдали гораздо больше, и они <видимо, имеются в виду авторы цитируемой статьи> это точно знают. Они <видимо, жители Нижнего Тагила> и сейчас страдают. Но они уже пережили распад СССР, и состояние беженцев, и невыплаты зарплат, и многое-многое другое. Им есть с чем сравнить, а главное, они твердо знают, что именно Сапрыкину и Латыниной те-то девяностые нравятся, что это «клёвое время», и что их надо называть люмпенами, потому, что им это не нравится.
Подхватывая эту ложь Сапрыкина, Латынина говорит:
«Поэтому мне и не нравится идея всеобщего избирательного права.»
Тут каждое слово — золото:
«Поэтому мне и не нравится идея всеобщего избирательного права».
Вот куда закручивают процесс либероиды. Либероид вкусил самоорганизации, он понял уже, что он — стая, в нем проснулось стайное вожделение, он понял, что он — проигравшая стая, и теперь все, что он хочет, он хочет подорвать любой ценой идею всеобщего избирательного права. Причем, извините, где, кроме России это можно сделать?
Назовите мне место в мире, где можно публично оплевывать идею всеобщего избирательного права, заявляя еще по этому поводу, что «мне это не нравится»? Нравится, не нравится — спи, моя красавица!
«Мне это не нравится», — могла сказать королева в монархии.
«Ничего более противного духу республики, республиканской добродетели и идеи равенства, — как говорил Монтескье, — в духе законов быть не может.»
Но королева была королевой, в единственном экземпляре, а кто такая госпожа Латынина, чтобы ей не нравилась идея всеобщего избирательного права?
Почему она не нравится госпоже Латыниной?
Потому, что оно, всеобщее избирательное право, приводит к Чавесу или Моралесу?
А к кому оно должно приводить?
К Пиночету и Дювалье?
И дальше все время говорится одно и то же.
Во-первых говорится, что есть мидл-класс и он должен разрастись, вот, так, чтобы превысить архаическую Россию. Значит, вся эта Россия, это они упражняются в словах: это — люмпенизированная Россия, это — архаическая Россия, это — конечно же, не народ.
Это — большой народ, который вы ненавидите, и сейчас один за другим, каждую неделю, один за другим, представители отнюдь не проигравшего, что я считаю категорически необходимым понять, либероидного класса, обозленного тем, что он не добрался до горла и не получил искомого, но абсолютно не значит, что он проиграл.
В чем он проиграл?!
Он в Магадане, он на Колыме?!
Он лишен имевшихся у него информационных возможностей?!
У него нет своей опоры во власти?!
У него нет иноземных покровителей, которые при этом пользуются достаточно высокой степенью экстерриториальности в России?!
Посмотрите еще раз наглые высказывания господина Макфола.
Значит, Латынина говорит, значит там: «Большого мидл-класса не будет, работать ему негде, только все вывозим нефть, а остальное импортируем.»
Так значит, что, надо перейти к другой структуре?
Когда-то мы не все импортировали.
Может быть тогда этот класс и был?
Я имею в виду Советский Союз.
Дальше она говорит главное: «Я не против выборов, я против того, чтобы в выборах участвовали все. Потому что, нет, я не понимаю, почему человек, не способный устроить свою судьбу, должен решать мою?»
Ошалел даже Сапрыкин:
«А где проходит граница этой ответственности? Сидит в Нижнем Тагиле медсестра. И что же, сказать ей: чего ты сидишь там за 5 тысяч рублей, пойди-ка ты лучше бизнесом займись».
А если она пойдет бизнесом займётся то, что должны делать те, за кем она ухаживает? Значит,
