Но давайте начнём с анализа ситуации.
… [решение технических вопросов с микрофоном]…
… Решили технический вопрос? Начинаем заниматься вопросами политическими.
На протяжении всех последних недель на наших глазах осуществлялась какая-то трагическая и, я бы сказал даже, чудовищная метаморфоза. Один сюжет — борьба народа за то, чтобы изменить проводимую политику, сделав ее более социалистической, менее рыночной, скажем так, менее либеральной, более отвечающей тому, что мы представляем собой как целое и что для нас является интересами страны. Вот борьба народа за то, чтобы политика стала, даже не поворачивается язык сказать слово «социалистической», но вменяемой, более ориентированной на интересы социального большинства, в большей степени относящейся к государству как к высшей ценности, в большей степени относящейся к национальной собственности как к нормальному существованию экономики и т. д., ну такой «кейнсианской» с элементами социализма, я на большее никогда в том, что касается Зюганова, не рассчитывал, но хотя бы такая политика. Вот народ боролся за то, чтобы политика вернулась в какое-то такое русло. Чтобы она двигалась вот отсюда вот к той телекамере [показывает направление]. Чтобы мы двинулись от нынешней ситуации, которую мы все воспринимаем как весьма и весьма пагубную, к тому, что желанно нам всем и очень большим группам в народе, как к идеалу. Чтобы вот отсюда я пошел сюда, или сюда, или сюда, или сюда… [шагает в ранее указанном направлении к телекамере], и, наконец, дошел до камеры и сказал: «Вот он, наш идеал! Ура! Мы победили! СССР 2.0, Красный проект и т. д.» [Возвращается назад]
Все при этом говорят, что вот это положение, в котором все находится, ужасно. Я тоже считаю его ужасным. Я ни разу не называл это положение замечательным, никогда не говорил вместе со всеми здесь собравшимися, что мы встаём с колен, напротив, называл всё происходящее «ликвидкомом». Но всегда, какое бы ужасное положение не было, оно может стать ещё хуже. И вместо того, чтобы двигаться к этой камере, можно двигаться в другом направлении. Сюда, сюда, сюда,… [идёт в противоположном направлении],… сюда, к колонне. [Возвращается назад]. Или просто, встать с этой точки и пойти сюда, сюда [шагает перпендикулярно предыдущим направлениям, к краю сцены], а потом прыгнуть в пропасть. Поэтому каждый раз, кода люди говорят: «Мы ждём перемен, мы ждём перемен» — это абсолютный идиотизм потому, что спрашивают, в каком направлении эти перемены? Есть программа Зюганова, и я считаю эту программу позитивной. Там есть национализация определённых отраслей, там есть социальная политика, там есть другие вещи, поэтому если это двигается сюда [снова идёт в направлении телекамеры], всё замечательно! И можно сказать, что все-таки своими передачами, которые шли на протяжении полутора лет, я в немалой степени способствовал тому, что какая-то часть народа проснулась, что какая-то часть народа решила, что это направление действительно отвечает исторической судьбе, и что Зюганова поддержало больше людей, чем его поддержало. <Тут, наверное, правильнее было бы сказать «поддерживало»>. Всё в порядке. Поэтому, когда начались выборы, то все мои симпатии и всё, что было связано с моим представлением о должном, находилось на стороне Зюганова, никаких лично непреодолимых конфликтов между мной и им не существует, и я был полностью готов всячески, как это только можно, поддержать Зюганова.
Замечательно. На выборах Коммунистическая партия Российской Федерации получила гораздо больше, чем она получала кода-то, и сочла себя обкраденной с точки зрения того, что Единая Россия, партия жуликов и воров, что-то там мухлевала.
Прекрасно. С этого момента происходит то, что каждый раз делаем мы. Вот мы, когда объявляем митинги. Ну, я на себя, или кто-нибудь из моих ближайших друзей регистрирует на себя заявку на митинг, дальше вот на этой трибуне, вот здесь стоит Зюганов, справа от него Мельников, слева от него, не знаю, Афонин, всё руководство партии. Дальше, по мере важности, стоят оппозиционные силы — не важно уже, либеральные, консервативные — любые, широкий фронт, стоит митинговая трибуна, выступает Зюганов и говорит: «Партия жуликов и воров нас обокрала, мы требуем, чтобы это было исправлено, мы призываем к честным выборам, мы идём на президентские выборы и хотим, чтобы народ нас поддержал. А если власть будет мухлевать, то мы эту власть свергнем!» И это тоже правильно. Надо сказать, что большинство всё время говорит, что хороша только эволюция, а революция ужасна. Это не мой тезис, это фраза Бисмарка: «Революция мне ненавистна, как грех». Ромен Роллан, очень близкий мне великий художник XX века сказал: «Революция — как любовь. Горе тому, кто этого не понимает». Поэтому вопрос о том, революционным или эволюционным путём мы двигаемся туда, в этом направлении — это вопрос второй. Важно, в каком направлении мы двигаемся. И что же я увидел? Как было в рассказе Бабеля сказано: «И что же мы увидели в городе Майкопе?»… Мы вдруг увидели, что вместо митинга, зарегистрированного на Зюганова, в котором перед нами выступает политбюро, КПРФ и примкнувшие к нему оппозиционные силы — на трибуне митинга (а вроде событие в том, что Зюганов победил, и что мы двигаемся к камере [показывает влево от зала], в социализм) — на трибуне митинга стоят самые омерзительные опивки прошлого. Стоят. Да? [обращается к наблюдателю в зале]
[наблюдатель]
Навльный и Удальцов призвали людей не расходиться после митинга и сейчас ОМОН <вытесняет? — неразборчиво> их
[Кургинян]
Сколько их там?
[наблюдатель]
Не могут сказать — от сотни до тысячи
[Кургинян]
Ну вот, сейчас началось главное. То главное, ради чего мы здесь.
[Женский голос из зала]
Повторите пожалуйста
[Кургинян]
Повторяю. Навальный и Удальцов призвали людей не расходиться с площади, их от сотни до тысячи, они хотят ставить палатки, и сейчас начинается вытеснение их ОМОНом с площади. Вопрос весь заключается в том, КАК это будет происходить. Мы до этого дойдём, у нас есть время. Наши наблюдатели находятся в точке событий. Итак, на трибуне появляются все эти хари прошлого, абсолютно ненавистные коммунистическому, патриотическому и любому другому сознанию, и явным образом знаменующие собой движение не Туда, революционным или эволюционным путём [показывает налево от зала], а вот туда, туда куда-то [показывает направо от зала], или вообще в пропасть [показывает на обрыв сцены]… Стоят эти фигуры! И начинает возникать напряжённое ощущение — а что же Зюганов? Зюганов поначалу всех ИХ называет оранжевой сволочью, проказой и говорит: «Я-а-а опытный аналитик, я-а-а хорошо знаю, как это бывает — в Сербии, где они сокрушили Югославию — всё, в Грузии, где они лишили народ того-то и того-то, на Украине — везде, всюду эта оранжевая проказа, эта мерзость несёт нам ужас». Вы помните, я записывал передачу ночью, и вдруг принесли эти его слова, я оставил на ночь бригаду, чтобы записать новую передачу и сказать: «Зюганов всё говорит правильно, я его поддерживаю». Наступает утро следующего дня, выступают Обухов и Рашкин, и говорят, что то, что Зюганов назвал этих людей оранжевой проказой — это сказки кремлёвских пропагандистов. Сурковских — он тогда говорил.
Ещё был Сурков там. Какие сказки кремлёвских пропагандистов? Это личные слова Геннадия Андреевича! Которые мы всячески поддерживаем. Проходит несколько дней. И оказывается, что постоянно колонна коммунистов обозначает присутствие Зюганова на этой оранжевой площади, которую он САМ назвал «оранжевой проказой»! Он сам не присутствует — приходит то Смолин, то кто-то ещё, идёт колонна, потом приходит Рашкин. В этот момент я встречаюсь с Зюгановым и говорю: «Геннадий, это делать не нужно! Это приведёт к огромной потере голосов! Вы проиграете!». Мы знакомы с ним с девяносто второго года. «Ваш электорат — коммуно-патриотический, Вам надо бороться за тех, кто ПРОТИВ оранжевых, Вам надо расширить свой электорат с той зоны, которая у Вас есть чисто коммунистическая, на патриотический электорат, бороться за какую-то часть электората Путина. Либералы — не Ваш контингент! Они всё равно проголосуют за Прохорова, никакая Болотная и Сахарова их не заставит голосовать за Вас!» Это — первое. Нужно срочно подписать антиоранжевый пакт. Второе. Нужно создать Комитет по контролю за чистотой выборов. Третье. Нужно создать комитет по расследованию думских событий, потому что, в противном
