В лагере Кэди продолжались неутомимые поиски давно исчезнувшего Эгона Соботника, медицинского регистратора из Ядвиги.
В Оксфорде доктор Марк Тесслар оторвался от микроскопа и поправил очки на переносице. Руки его были совершенно спокойны и не дрожали, что было довольно странно для человека, только что убедившегося, что у него рак.
— Прости, Марк, — сказал его коллега. — Предполагаю, что нам придется повторить биопсию. И чем быстрее, тем лучше.
Тесслар пожал плечами.
— В сущности, после двух обширных инфарктов я не сомневался, что мне никуда не деться от этого. Я бы хотел, чтобы операцию делал ты, Оскар. Меня не очень волнует, операбельный ли рак или нет. Твоя задача — сохранить мне жизнь, пока я не дам показания. А после этого мы обсудим, что необходимо делать.
1
ВЕРХОВНЫЙ СУД
ОТДЕЛЕНИЕ КОРОЛЕВСКОЙ СКАМЬИ
Под председательством судьи мистера Гилроя
Сэр Адам Кельно, д-р мед.,
против Абрахама Кэди и прочих
16 апреля, 1967
Суд Королевской скамьи VII
Над парадным входом в Верховный суд возвышались статуи Иисуса, царя Соломона и короля Альфреда; три главные фигуры были окружены двадцатью четырьмя мелкими изваяниями епископов и ученых. Здание суда тянулось на пятьсот футов по Стрэнду до того места, где у Темпл-Бара он переходил во Флит-стрит.
Статуей Моисея был увенчан задний вход с Кэри- стрит, в квартале отсюда.
Колокольня, которая высилась над Белл-ярд на сто шестьдесят футов, смотрела на огромное строение, где смешались черты неоготики, неомонастырского стиля и неовикторианского. Беспорядочная на первый взгляд мешанина шпилей, башенок, высоких окон, остроконечных крыш, чугунного литья в норманнском стиле и контрфорсов, подпиравших могучие стены, потемнела от времени.
По обе стороны от входа располагались помещения, в которых барристеры, переодеваясь, облачались в свои мантии. У входа в холл с мозаичным полом висел список дел, назначенных на сегодня к рассмотрению. Огромный зал двухсот пятидесяти футов в длину, высотой в восемьдесят футов, был украшен статуями прославленных юристов. По всей стене тянулись витражи с изображениями гербов всех лордов-канцлеров Англии.
Кабинет помощника судебного пристава находился на балконе в дальнем конце зала.
Все это громоздкое здание занимало в общей сложности шесть акров и было ограничено с западной стороны улицей Сент-Данстон, а с другой выходило к древней церкви Сент-Клемент.
Суд представлял собой гигантскую планету, воплощающую закон, в окружении спутников — многочисленных строений на Ченсери-лейн.
Первый суд был учрежден в Вестминстер-холле еще в тринадцатом столетии, и именно там проходило судилище, на котором предстал мученик Томас Мор; под его сводами вводили в должность протектора Кромвеля, и тут же звучал приговор Гаю Фоксу и графу Эссексу. Здесь же проходили торжественные церемонии похорон королей и знати, прежде чем они находили вечный покой в стенах аббатства. С тех пор Вестминстер-холл обветшал и не мог вмещать в себя разросшиеся судебные учреждения, так что Королевский суд в нынешнем виде брал свое начало с викторианских времен.
Томас Баннистер и Брендон О'Коннор, уже облаченные в мантии и парики, пересекли Стрэнд, миновав кучку собравшихся журналистов, вошли в зал суда и направились в совещательную комнату, расположенную напротив зала VII, где их уже ждали Джейкоб Александер, мистер Джосефсон и Шейла Лем.
Почти в то же время сэр Роберт Хайсмит и его помощник Честер Дикс в котелках, полосатых костюмах, с зонтиками под мышкой и красно-синими сумками, в которых были их судейские облачения, направились в помещение для переодевания.
Сэр Адам Кельно прибыл со своей женой, и Терренс Кемпбелл вылетел им навстречу. В руке он держал телеграмму от их сына.
— Вот Кэди и Шоукросс, — пронеслось среди журналистов.
— Мистер Кэди, не могли бы вы сказать несколько слов...
— Простите, ребята. У нас есть строгие указания. Без комментариев.
— Кто эта девушка?
— Похоже, что дочка Кэди.
Незамеченными проскользнули Саманта и Реджи Брук.
Зеваки, судебные репортеры, знакомые и их приятели толпились и гудели у входа в зал заседаний— подходил назначенный час.
С задней стороны двери залов заседаний выходили в длинный коридор с мраморным полом, по другую сторону которого располагались кабинеты судей. Надев парик, судья Гилрой поправил воротничок на своей пурпурной мантии. Гилрой давно уже привык, входя в зал заседаний, придавать своему хищному ястребиному лицу бесстрастное и несколько утомленное выражение, хотя ему очень нравилась роль, которую приходилось играть. Многие судьи и барристеры были членами «Гаррик-клуба», где они могли обсуждать с людьми театра те роли, которые им приходилось исполнять в зале суда, воспринимая его как своеобразную сцену. Особенно справедливо это было по отношению к специалистам по делам о клевете, многие из которых были незаурядными актерами.
Проходя сквозь высокие двойные двери, посетители неторопливо заполняли зал суда. Прямо перед возвышением Королевской скамьи тянулись ряды деревянных столов и стульев для адвокатов, их помощников, для прессы, присяжных и зрителей. Стены были украшены тяжелыми дубовыми панелями, увенчанными рядом высоких окон, выходящих на балконы. На каменном потолке были видны следы копоти, оставленные в свое время свечами в канделябрах, а ровная линия деревянных панелей тут и там прерывалась то витыми железными решетками, то книжными полками, то старинными часами.
Кэди и Шоукросс заняли свои места сразу же за спиной Брендона О'Коннора. Дэвид подтолкнул Эйба и движением головы указал ему на Анджелу Кельно и симпатичного молодого человека, Терренса Кемпбелла, сидящего рядом с ней.
Эйб улыбнулся Саманте и Ванессе, которые разместились за ними вместе с Лоррейн Шоукросс, Джоффри, Пэм и Сесилом Доддами. Затем он перевел взгляд в сторону Адама Кельно, с невозмутимым видом сидящего рядом со столом своего адвоката. Эйба, который проинтервьюировал тысячи людей, не могло обмануть напускное спокойствие, с которым Адам оглядывался в поисках жены и сына.
Внезапно Кельна и Кэди с разных сторон зала встретились глазами. Первый обмен взглядами был полон враждебности, которая уступила место приглядыванию и изучению соперника. Эйба продолжали обуревать гнев и ярость, а на лице Кельно появилось удивленное выражение, словно говорившее: «Что мы здесь делаем?»
Их внимание было отвлечено появлением коллегии присяжных. Восемь мужчин, четыре женщины. Совершенно обыкновенные, ничем не отличающиеся от других, люди. Типичные англичане, которых, особенно женщин, легко можно было встретить на любой улице.
Представители сторон в последний раз обменялись торопливым шепотком, сменившимся шорохом перелистываемых бумаг.
— Внимание!
Все встали, когда его честь, судья Энтони Гилрой, появился из двери, расположенной за Королевской скамьей. Состав суда склонил перед ним головы, когда он усаживался в глубокое кожаное кресло с высокой
