Талантом собеседника отличается не тот, кто охотно
говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Ж. Лабрюйер
- Шталь! Подъем! Вставай, ребенок!
- Ваа!.. - сказала Эша, оттолкнула назойливую руку и сунула голову под подушку.
- Да проснись же ты, горе!
- Изыди! - просипела Эша из похмельного полузабытья. - Изыди, кто бы ты ни был! Не видишь - человеку плохо!
- Зато вчера, судя по всему, было хорошо! - подушку сдернули с ее головы, после чего Эша получила подзатыльник, произведший в ее изможденном вчерашним весельем организме эффект, сравнимый с мощным землетрясением на хрупком атолле.
- Ты хочешь моей смерти! - застонала она, закрывая голову руками. - Я всегда это подозревала! Бить похмельного человека по голове - это ж все равно, что...
- Ты сказала, что тебе сегодня с утра на работу. Во всяком случае, это было все, что мне удалось понять.
- А ты сказала, что приедешь вчера, - Эша пальцами попыталась открыть себе глаза, которые сомкнулись намертво. - Так что... о-ох!
Она с трудом села на разворошенной постели, на ощупь пригладила всклокоченные волосы и после длительных усилий приоткрыла правый глаз. Полина, безукоризненная, аккуратная, тщательно причесанная, стояла возле кровати и, скрестив руки на груди, смотрела на сводную сестру с дружелюбным осуждением. Взгляд у Звягинцевой был непривычно мягким, хотя возможно это было связано с тем, что видела Шталь еще достаточно плохо, и Полина вместе со своим мягким взглядом явственно покачивалась в воздухе.
- Ребенок, ты выглядишь кошмарно.
- Неправда! - возразила Шталь, пытаясь справиться с открыванием второго глаза. - Я выгляжу очень кошмарно! И я этим горжусь!
Глаз, наконец, подчинился, Эша полностью сфокусировала взгляд на сестре, вскинулась с кровати и повисла у Полины на шее.
- Поличка приехали!
В ответ на ее действия Полина совершила очень непонятную вещь. Она обняла Эшу (что было странно) и звонко чмокнула в щеку (что было вообще уму непостижимо). Эша отстранилась и спросила с искренним испугом:
- Господи, Поля, что случилось?! Я умираю?
- Не говори ерунды! - отрезала Полина, присаживаясь на кровать.
- Ты умираешь?
- Почему все наши разговоры ты начинаешь с совершенно идиотских вопросов?
- Просто ты никогда меня не целуешь, - Шталь дотронулась до своей щеки так осторожно, словно та была из хрупкого хрусталя. - Ты ни разу ни поцеловала меня за всю нашу сводную жизнь.
- Никогда не поздно начать, - Полина улыбнулась и еще больше растрепала шталевские волосы. - Я соскучилась по тебе, ребенок.
- Ты всегда говорила, что я ужасный человек...
- Ну, вернулась ты неплохим человеком, во всяком случае.
- Ты поняла это по интонации?
- Такого по интонации не понять. Для это нужны не уши. Для этого нужно сердце, Шталь. У тебя тоже оно есть. И, мне кажется, это хорошее сердце, - Полина убрала с лица заботливую серьезность, фыркнула и отпихнула ее. - Чего не скажешь, о твоем дыхании! Что ты пила?!
- Шампанское, коньяк, мартини, ром, последовательность не помню, - Эша подтянула к себе настольные часы и чуть не уронила их. - Господи! Мне через час нужно быть у Ейщарова! Он же мне голову оторвет!
- Никто не смеет отрывать тебе голову, не спросив у меня разрешения.
- Я сама напросилась на эту работу, а теперь я в таком виде...
- За час ты этот вид никуда не денешь, - заметила Полина, недоуменно наблюдая, как Эша судорожно шарит под подушкой.
- А вот и ошибаешься! - Эша торжествующе выдернула из-под подушки сжатый кулак. - Кое-кто мне вчера кое-что одолжил!
- С каких пор похмелье лечится наперстком? - изумилась сестра, и Шталь погрозила ей скрюченным указательным пальцем.
- Ты ничего не слышала!
- Да ты ничего и не говорила, - с тонкой усмешкой ответила Полина.
- Ладно. Ты не слышала ничего из того, чего я не говорила.
Полина снисходительно покачала головой, прослушала стремительное удаляющееся шлепанье босых ног и пошла оценивать квартирный беспорядок. Через несколько минут, прислушавшись к доносившимся из ванной звукам, она не выдержала и стукнула в дверь.
- Шталь, тебя тошнит?
- Я просто чищу зубы, - сказали из-за двери разнесчастным голосом.
- Ты щетку себе в желудок запихнула, что ли?
- Все в порядке! - простонала дверь. - Чего ты меня спрашиваешь, ты ведь уже услышала все, что я не сказала, но машинально имела в виду!
- Пороть тебя некому! - констатировала сестра и ушла на кухню. Минут через десять туда прибыла и сама Шталь, мокрая, побледневшая и вполне осмысленная. С ходу выглотала большую кружку воды и сунулась в холодильник.
- Мне срочно нужно много еды!
- Ты выглядишь хорошо и это странно, - Полина кивнула на сваленную на столе гирлянду из шести сосисок. - Не объяснишь, что это делало на люстре?
- Не-а, - беспечно отозвалась Эша, вываливая на стол извлеченную из холодильника снедь. - Да и не помню я. Мы были в одном ресторане, потом в другом, потом поехали на Шаю, потом в диско-бар...
- Вижу, ты приволокла от соседки свой новый холодильник? - Шталь кивнула. - А почему у него дверца в губной помаде? Ты была настолько рада его видеть?
Эша, старательно жуя, сделала неопределенный жест.
- А утюг зачем на балкон выставила?
- Ему захотелось на свежий воздух.
- М-да. Новое украшение? - Полина прищурилась на ее кулон. - Что за камень?
- Хризолит, - Эша воровато потянула к себе сосиски. - Такой зануда!
- Самое потрясающее в том, что ты говоришь все это искренне, - Полина откинулась на спинку стула, глядя на сестру профессорским взглядом. - Ты же, вроде, собирала фольклор для бизнесменского опуса, но у меня такое ощущение, что ты прибыла сюда прямиком с шабаша ведьм, причем тебе там не раз дали метлой по голове. Тебе нужен психиатр.
- Ничего подобного, - Эша поспешно счищала пленку с сосисок. - Это я нужна психиатрам. Они могли бы совершать обход вокруг меня годами...
- Ты знаешь, что сосиски нужно варить, прежде чем есть?
- Мне некогда заниматься всякими глупостями! - сообщила Эша, дожевывая сосиску. - Меня ждет бизнесмен со швабрами! Дай бог, что бы он пошутил! Я...
В этот момент Полина, округлив глаза, издала мелодичный визг и изящным движением забралась
